КАТЕХИЗАЦИЯ - 2

КАТЕХИЗАЦИЯ 2006

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ

Беседа 3

О. Александр Степанов,

30 апреля 2006 г, храм св Анастасии Узорешительницы

(конспект)

ТЕМА: О грехопадении

SUMMARY (обобщение предыдущего занятия)

1) Человек творится как образ Божий, а призван к уподоблению Богу.

Он творится в некоторой перспективе и ему дается возможность творчества, прежде всего творчества над самим собой.

2) Человек творится сразу как пара. “...сотворил ИХ" Последние слова 2 книги Бытия главы "были наги и не стыдились", говорят о том, что это не сиамские близнецы, а два существа, но представляющие собой какое-то неразрывное единство, и они друг по отношению к другу не ощущают себя объективированными. Один имеет также полноту своего бытия в другом.

3) Образ Божий, те потенции, заложенные Богом, которые человек своими усилиями и действием Божественной благодати призван привести в подобие совершенное, эти потенции заключаются в ряде свойств, которые явно отличают человека от всего прочего творения. Разум, например, свобода и следующая из свободы способность любить. Вот об этом мы не говорили в прошлый раз.

---- свобода и любовь ---

Можно поставить вопрос: зачем Бог дал человеку свободу, если Он знал, что человек эту свободу употребит во зло себе и Богу?  Что человек не устоит в праведности, Бог ясно понимал, мы уже говорили, что в самом акте творения для Бога как бы просматривалась эта перспектива крестной жертвы Сына Божия. Зачем же нужно было вот таким образом его создавать? Человек сам во многом оказался несчастлив. Так вот оказывается, что это свойство - свобода, - оказывается необходимым, чтобы человек был способен любить.

Почему так? Любовь это такое состояние, даже не чувство, - чувство это недостаточно, а вот состояние, - души человека, которое абсолютно свободно, оно не может быть вызвано каким-то искусственным способом: если мы кого-то любим, то мы  любим естественно как-то и все. Этого любим, а того не любим. В падшем состоянии человек так избирательно подходит. Но тем не менее в падшем состоянии особенно ярко проявляется необходимость свободы, чтобы такое самоопределение человека по отношению к другому, будь то другой человек или Господь, как я  ОТНОШУСЬ - к Богу и к человеку.

            Я стремлюсь к единству с этим другим? Или я замыкаюсь в себе - и тогда этот другой для меня не существует? Самое предельное выражение сформулировано Сартром: “Ад - это другой”. То есть человек живет только собой, и любое вторжение другого - не важно кого, в пространство моей жизни - воспринимается как мучение.

            Любовь это диаметрально противоположное состояние человека, когда другой в каком-то смысле это рай. Можно вспомнить Серафима Саровского, который встречал каждого человека словами “радость моя”. Это независимо от того, хороший или плохой. И Сартр тоже, разумеется, не обязательно имел в виду плохого человека - любой человек, ИНОЙ по отношению ко мне, это есть нечто, что меня раздражает, и, в конечном счете, для меня это просто мучение - выносить этого другого.

            Ну а в средней ситуации кто-то нам нравится, кто-то нам не нравится,  это обычное, среднее, так сказать, падшее состояние человека. Тем не менее,  эта внутренняя ориентация по отношению к другому, - она подразумевает свободу человека.

Теперь о том,  почему так надо, собственно говоря, человеку эту любовь навязать?

Каждый из опыта знает, что любовь это хорошее состояние. Когда мы кого-то любим, для нас жизнь, безусловно, освещается каким-то светом и радостью. В жизни появляется какая-то цель, появляется свет. Когда любовь есть, то жизнь прекрасна. Говоря языком человеческим. А если мы никого не любим, то жизнь отвратительна.

Здесь имеется в виду не обязательно любовь между мужчиной и женщиной, может быть любовь родителей к детям, любовь детей к родителям,  любовь как дружба между людьми одного пола, которая не имеет в себе никакого эротического компонента - желание быть вместе, желание сделать другому приятное, боязнь как-то огорчить.

Так что ценность любви опытно нам понятна. Но то, что Бог хочет нам дать, это даже более того. Вот ап. Иоанн в послании своем пишет, что Бог есть любовь. Он не пишет, что Бог  любит человека, - об этом другие говорили: любит свой народ, любит конкретного отдельного человека, - но ап. Иоанн говорит гораздо больше, что Бог Сам есть любовь. То есть что-то сущностное в Нем выражается словом “любовь”.  Его бытие определяется как любовь. И вот это свойство,  которое Ему присуще, оно даруется человеку.

То есть Бог хочет дать человеку Самого Себя в конечном счете, дать ему возможность существовать так же, как существует Он. Таким же СПОСОБОМ, каким существует Он.

Человек, конечно, по природе совсем другой, чем Бог. Мы говорим, что Бог трансцендентен по отношению к человеку, то есть Он выше человеческого разумения. Он непостижим для человека, Он иного порядка бытие.

Но человеку дается быть другим, однако же, существовать ПО  ОБРАЗУ того, как существует Бог. Вот именно это-то Бог человеку и дает. Но чтобы это дать, - возможность существовать так, как Он существует, будучи другим по природе, -  для того чтобы это дать, необходимо дать свободу. Человек должен быть свободным существом.

Если у человека нет этой возможности выбора, то, соответственно он не может и любить. Он поставлен в ситуацию детерминированную.

Итак, человек свободен - в отличие от всего прочего сотворенного Богом мира, который несвободен (кроме ангельского, который тоже в этом смысле свободен).  Вот такой обоюдоострый дар, с одной стороны возводит человека к бытию, превышающему его естественные свойства, выводящий человека за пределы его самого, а с другой стороны дар страшно опасный. И Бог идет на этот риск, понимая, что Он Сам будет в каком-то смысле расплачиваться за то, что произойдет с человеком.

Но, конечно, если бы этого в нашей жизни не было, наша жизнь была бы другой, совсем не интересной. Мы были бы животными, которые действуют просто по программе. Вот альтернатива такому существованию детерминированному - это существование свободное. А для свободного существования возможна любовь. А любовь дает ощущение совершенной полноты жизни в своем, конечно, самом высшем проявлении. Ощущение того, что мы больше чем мы сами. Перерастаем самих себя. Любовь как отдача себя другому.

Вот в этом акте передачи себя, отдания себя, в конечном счете, и есть высшее благо человека, высшее счастье человека. На житейском уроне, повторяю, мы знаем все это опытно, но это не тот масштаб любви, который хочет от нас Бог, к которому Он призывает христианина. В Евангелии вы помните много слов о том, что “иго Мое благо и бремя Мое легко” - возьмите на себя нечто  и - полУчите.

            Следуйте за Мной, оставьте все, и Я вас приведу к этой полноте бытия. Евангелие все это раскрывает замечательно, и, в конечном счете, являет Божественную любовь в окончательном своем виде - на Кресте, конечно, где Господь отдает Себя всему человечеству, каждому человеку, жертвенно отдает. И в этом являет всю полноту Своего бытия как любви.

--- древо испытания ---

Теперь, говоря о творении, мы можем определенно понять - для чего же нужен человеку этот дар. Для чего нужно этот дерево познания добра и зла, которое мы в прошлый раз упомянули. И уже начали немного говорить - говорить, что оно может быть. Вероятно. Названо деревом испытания или выявления. Вот на этом объекте выявляется таким явным и вещественным образом - как человек относится к Богу.

            Он находится с Ним в единстве, он стремится к полноте этого единства - или он стремится обособиться. Если он срывает вопреки заповеди Божией плод и вкушает его, - именно вкушает, а не просто срывает, ибо было заповедано не вкушать, -  то это значит, что человек от Бога отвернулся.

            С другой стороны дерево ПОЗНАНИЯ, почему оно называется именно “познания” - есть такое толкование: если бы человек не вкусил от этого плода, то он бы увеличивал свое познание добра, благости Божией. Находясь в единстве с Богом, человек, напитываясь от древа жизни, -  опять-таки некий образ - но так или иначе Божественная благодать бы безпрепятственно действовала бы в человеке, - возрастал бы в познании добра.

            ПОЗНАНИЕ в библейском смысле это не просто знание, такое рациональное знание. Узнавание чего-то. Вот, например. Я сегодня узнал новую информацию какую-то. Познание есть акт соединения опять-таки с объектом познаваемым.

Не случайно в Библии используется такое странное слово, когда говорится об отношениях мужчины и женщины: “И познал Адам жену свою”. Речь идет о соединении каком-то плотском. Но вероятно не только плотском. Вот в этом слове “познание” есть нечто такое, то есть соединение с познаваемым объектом. Некое приобщение к нему, узнавание какой-то глубины.

Так вот, познавание добра есть такое узнавание истины - не просто прочел в книжке. Как хорошо жить с Богом и с Ним не ссориться,  а опытное познание, то есть мы своей жизнью более и более вживаемся в бытие Бога и достигаем все большего и большего состояния блаженства, - вы заповеди блаженства ведь помните?

Точно так же и познание зла. Человек, вкусив от древа, начинает опытно познавать, что есть зло. Мы увидим, в чем это зло, собственно и заключалось.

Таким образом, это название дерева познания добра и зла, оно тоже имеет свой, как видите, смысл. И есть еще одно понимание того, что означает это самое дерево. Человек, вкусив от этого дерева, сам начинает определять, что есть добро, а что есть зло. То есть пока что это такая некая данность от Бога. Человеку Бог указывает - что есть добро. А что есть зло. Вот тебе добро: исполняй заповеди. А не будешь исполнять, смертию умрешь - вот это зло. Хотя человек не знает опытно смерть в состоянии до грехопадения. А вот если человек вкушает от дерева, то он начинает сам определять себе, что добро, а что зло. В 3 главе это яснее будет.

-- искушение --

Посмотрим теперь 3 главу.

1 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог.

(Бытие 3:1)

Кто такой змей? Змей это как раз и есть тот падший Ангел главный. В дальнейшем мы видим в Библии много указаний именно на то, что змей есть сатана. У меня сейчас нет таких выписок, но можно привести целый длинный ряд таких мест, где конкретно говорится, что это так. Понятно,  что это не одно из тех животных, которых человек называет, когда проводит Господь перед ним их, потому что животные безсловесны. А это явно словесное существо, он начинает говорить, вступает в диалог с человеком. Здесь это выражается тем, что  он был "хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог"

Явился ли действительно сатана в образе такого животного как змея или это образ, который дает нам Священное Писание, в силу некоторого коварства этого животного, которое хоть и небольшое, а, тем не менее, смертоносное для человека. И, как правило, неожиданно поражает человека. Человек наступает или где-то рядом, и змея жалит, когда человек не видит, и как бы беззащитен перед ней. Может быть, образ такого животного оказался наиболее адекватным действию, которое сатана здесь предпринял.

Вот сказал этот змей или сатана жене: (смотрите, как действует искушение в человеке)

И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог...?"

Первое сомнение, которое надо посеять в человеке: а Бог-то это говорил или нет?  Эту заповедь действительно давал Бог или не давал? Эта книга действительно слово Божие - или это люди сочинили? В человеке надо посеять сомнение в авторстве, так сказать, каких-то запретов и ограничений.

Человек хочет обладать всем и безгранично. Это эгоистическое начало в существе личностном, в бытии, которое мы ведем, свободном бытии, есть вот это искушение: быть владельцем всего, что есть. То есть не соотносить свои желания с кем бы то ни было - с Богом в данном случае. И для этого человек должен себя убедить в том, что этот замысел - не считаться с другим, - он никому не вредит. Я поступаю таким образом, и никому от этого не плохо. То есть Бог вовсе такой заповеди и не давал. В этом хочет не то чтобы убедить, но предлагает такой ход рассуждений сатана человеку. И что он дальше говорит:

не ешьте ни от какого дерева в раю?

Видим, что здесь уже некая ложь, потому что, наоборот, Бог говорит:

16 И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть,

17 а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.

(Бытие 2:16,17)

Жена, женщина, отвечает сатане:

2 И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть,

3 только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.

(Бытие 3:2,3)

Она как бы усиливает заповедь, которая дана Богом. Потому что Бог не говорит, что нельзя прикасаться: можно их рассматривать, можно их трогать. Но  вкушать нельзя. Ева почему-то усиливает. Почему она усиливает? Ну, может быть, чувствуя некоторый уже страх, что приближается некое искушение. И лучше подальше держаться от этого дерева - и не смотреть, и не трогать. А не только уж не вкушать. Видимо, возникает уже некое желание вкусить.

И вот дальше сатана просто лжет.

4 И сказал змей жене: нет, не умрете,

ОН лжет, но лжет как бы и отчасти, потому что человек не умирает, как от цианистого калия, от этого вкушения сразу на месте. Он приобретает смертность, этим актом он перерубает связь, которая  изначально человека связывала с Богом, и именно эта связь давала человеку безсмертие, давала вечную жизнь, в нем не было заложено этого механизма умирания. Но как только связь с Богом теряется, этот механизм запускается. Поэтому по большому счету сатана лжет, и это, опять-таки, постоянный способ его действия - говорить ложь, но ложь, в которой есть какой-то оттенок как бы правды: "не умрете..." И что он дальше говорит:

5 но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.

(Бытие 3:4,5)

Он рисует определенный образ Бога в сознании человека. Какого бога он рисует? Ну, вот такого деспота, который на самом деле больше всего боится потерять свою власть над человеком. Поэтому он ограничивает его и не дает дотронуться или вкусить чего-то, что сделает его вполне равным Богу. Вот здесь как раз можно вспомнить о третьем смысле дерева добра и зла, о котором я говорил, как пути, следуя по котором у человек сам определяет себе, что добро, а что зло.

будете, как боги, знающие добро и зло.

То есть Бог знает, что есть добро и что есть зло. Человек знает от Бога. Но человек может сам для себя определить, то есть переопределить - что есть добро, а что есть зло. И вот это вкушение от дерева - оно и обезпечивает это. Потому что до тех пор, пока человек находится в единстве с Богом,  он принимает ту систему ценностей, то понимание добра и зла, какое предлагает ему Бог. Если он разрывает связь с Богом,  то он, естественно, может руководствоваться любой другой системой. Он сам определяет для себя - что добро, а что зло.

Вот есть заповеди. Ну, в данном случае заповедь была одна-единственная. Но вот в падшем состоянии, о котором мы будем говорить, есть заповеди, которые Бог дал человеку, для того, чтобы его постепенно-постепенно вытягивать  из того состояния, в которое он впал и уже глубоко провалился.  Но современный человек говорит: а, собственно, почему? почему эти десять заповедей Моисея? Почему там, скажем, гомосексуализм это плохо? Может быть, совсем и не так плохо. Может быть, даже и возможно, и хорошо. Я сам могу себе определить. С какой радости мне кто-то говорит, что хорошо быть добрым и помогать другим?  А мне, например, хорошо никому не помогать. А жить себе в сове удовольствие, получать максимальное удовольствие от жизни, и всю свою энергию, все силы тратить на то, чтобы это все брать, а не давать другому.

Вот такая мысль может войти в голову человеку не очень глубокому, но, тем не менее, мы видим, что очень многие люди вокруг нас живут примерно таким образом.

Почему я обязан сохранять верность своему супругу или своей супруге? Тоже совсем не обязательно. Кто это сказал?  Почему надо вообще вступать в отношения брака, а не жить свободно? Кому, собственно, это мешает? Мне удовольствие, моей партнерше удовольствие, нам одно удовольствие, и мы никому не мешаем. Значит, давайте жить так.

Но последствия такой жизни, они очень очевидны, особенно у нас. Такое удивительное время мы переживаем, когда общество в целом пересматривает свои представления о добре и зле по большому счету, о нравственных ценностях, и испытывает на своей шкуре всю не уютность жизни в таком обществе, когда тебя могут ограбить, убить на улице, потому что у тебя не того цвета волосы или глаза, или просто потому что у тебя мобильник, а мне сейчас нужно. Мне нужно - и все, почему я, собственно, должен считаться с тем, что это чужая собственность? И вообще с чужой жизнью, почему я должен считаться?

Так вот, первый шаг был сделан именно здесь.

откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.

"знающие" - в смысле "определяющие себе сами: что есть добро, а что есть зло". 

6 И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание;

Вот три таких признака этого плода, которые, на самом деле, в каком-то смысле нам знакомы. Вспомните искушение Христа в пустыне после 40 дней поста.

1 Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню.

2 Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал.

3 И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом.

4 Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим.

5 И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени,

6 и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими [царствами] и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее;

7 итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое.

8 Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи.

9 И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз,

10 ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя;

11 и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.

12 Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога твоего.

13 И, окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени.

(От Луки 4:1-13)

Первое искушение, предлагаемое сатаной: сделай эти камни хлебом (ибо Он взалкал), потом берет Его на высокую гору, показывает все царства мир и говорит: поклонись мне и обладай всеми, и третье - поставив Его на крыло храма, огромную высоту, бросься вниз, и Ангелы Тебя понесут. На самом деле мы видим, что сатана предлагает те же искушения, что предлагал и Еве. То есть это такой программный момент в Евангелии.

Дерево                                                          Пустыня

хорошо для пищи                                           сделай камни хлебом

приятно для глаз                                             показал все царства мира

дает знание,                                                    (видимо, третье искушение - прим Д.)

дает право быть независимым от Бога,

т. е. гордость человеческая  в данном

 случае возбуждается

У ап. Иоанна есть такие слова в послании

15 Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей.

16 Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего.

(1-е Иоанна 2:15,16)

Надо понимать, что он имел в виду: "не любите" относится  не к тому миру, который Бог создал, прекрасному и гармоничному, но он поясняет, что не любить - мира, который живет по этим законам, которые предлагает сатана человеку. Вот это три таких параллельных места в священном Писании. Одно в самом начале Ветхого Завета, второе, - и это очень важно и программно,  - Христу предлагаются те же искушения перед тем, как Он выходит на Свое общественное служение, и затем эти слова уже повторяет апостол Иоанн, когда наставляет христиан в их жизни.

Ну и дальше видим, что женщина

и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

(Бытие 3:6)

Здесь может удивлять некоторая такая механичность и простота: у женщины такой длинный, - здесь все страшно сжато в Священном Писании, правда? вот мы третью главу разбираем уже третье занятие, потому что очень насыщенный текст,  -  вот здесь длинный разговор змея, сатаны с женщиной. Он ее соблазняет так и так, тем-то и тем-то, она что-то там отказывается, принимает - не принимает, пытается избежать, не получается. А вот с мужем полный автоматизм: дала и ел. Как дважды два четыре. То есть его соблазнять было вроде бы как и не нужно.  И вот здесь возникает вопрос: почему сатана приступил к женщине?  Тут есть два противоположных суждения на этот счет.

Одно - что женщина есть слабое звено, слабое начало. И соблазнить ее было бы проще. Мужчина был создан первым Богом, и заповедь дана была, собственно. Адаму. Хотя этот ход рассуждений не слишком глубокий, поскольку мы видим, что Господь творит более-менее сразу мужчину и женщину, и когда говорится, что Бог обращается к Адаму, - такой антропоморфизм, - то он обращается к этой паре, поскольку мужчина и женщина это человек, к человеку он обращается.

Но некоторые толкователи говорят об этом, что, поскольку женщина заповедь узнала, вероятно, от Адама, она была для нее несколько менее авторитетна, а Адам получил непосредственно от Бога, значит, он был сильным началом. Вообще мужчина сильное начало. Но это взгляд скорее общества патриархального, то есть там, где мужчина является, несомненно, лидером.

А есть, наоборот, другой взгляд, и он, на мой взгляд, более глубокий. Что, наоборот, в этой паре женщина является более сильным началом. И этому довольно много подтверждений. Но в каком смысле? Понятно, что не в физическом.  А скорее в духовном. Вот смотрите. Человек это мужчина и женщина, пара, и в этой паре есть некоторое распределение свойств, правда? Распределение функций, причем такое взаимодополнительное. Об этом говорит 2 глава, где Бог говорит, что хочет создать человеку помощника, то есть женщина выступает как помощник, соратник. То есть мужчине дается функция и начало, так сказать,  волящее, лидирующее положение, а женщине дается помогающее, но без этого человек, вероятно, тоже не может довести никакое дело до конца. И это такое, в общем, очень естественное распределение ролей между мужчиной и женщиной, и так, в среднем, в нашем опыте мы можем сказать, что - да, это самое правильное.

Женщина больше склонна к работе, так сказать, монотонно-завершающей какое-то дело. Мужчина, как правило, способен более стратегически мыслить, но довести какое-то дело до конца, в совершенстве его исполнить можно только в соединении двух этих свойств, правда? Когда есть хорошая идея и есть тот, кто может эту идею скрупулезно, продумывая какие-то детали, довести до совершенного исполнения. Вот по моему опыту самые удачные супружеские пары, я немного их видел, надо сказать, - в них вот это распределение вот именно такое. Хотя бывают очень счастливые люди, когда все если и не совсем наоборот, то, во всяком случае, эти функции по-иному перераспределяются. Бывают женщины с мужским умом и мужчины с не очень ясно выраженными мужскими свойствами, которые так себе по части какого-то стратегического мышления и планирования и вИдения - и способности быть реально лидером, нести бремя ответственности за то. что делается. потому что, конечно, любая идея имеет цену только тогда, когда есть ответственность за то, чтобы ее довести  до конца и исполнить.

так вот в этой взаимной дополнительности можно думать, что духовные дары в этой паре Адам-Ева были распределены тоже не совсем равномерно. Мы можем посмотреть, кто в основном наполняет храмы. Женщин существенно больше. Значит, какая-то религиозная интуиция у женщин развита существенно больше. Вот эта религиозность, - я сейчас не говорю о христианстве, речь о религиозности как таковой, - в той пропорции, в какой мы это видим у нас в храмах, это, конечно, следствие еще и советского времени, и воспитания и всего прочего. Если мы возьмем страну какую-нибудь, где не было советской власти, революции, - мы увидим гораздо более равное распределение мужчин и женщин в храме. Женщин всегда больше, но не в такой пропорции. У нас в храме 80% женщин, в большом соборе. Ну, в храмах, где что-то такое предпринимается  для напитания все-таки ума - тут мужчин становится больше, потому что мужчине это все-таки необходимо.

Другое. Можем посмотреть на главное событие - Боговоплощение.  Благодаря кому, собственно говоря, становится возможным воплощение Бога, приход в этот мир Бога? благодаря Марии, и не только потому, что она женщина, которая должна родить, Мария не автоматически рождает, не механически: Бог избрал Себе вот эту, через нее Я воплощусь, - ведь вы помните в Евангелии Благовещение, там тоже есть такой очень важный диалог между Архангелом Гавриилом и Марией.

28 Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами.

29 Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие.

30 И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога;

31 и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус.

32 Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его;

33 и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца.

34 Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю?

35 Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим.

36 Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц,

37 ибо у Бога не останется бессильным никакое слово.

38 Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел.

(От Луки 1:28-38)

И последние слова Марии - они, собственно, и делают возможным воплощение Христа.

се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему.

можно к этим словам отнестись просто как некоей фразе. Но на самом деле это выражение самой сущности отношения Марии к Богу. Она раба Господня да будет Мне по слову твоему  - она являет то самое смирение человеческое, которое и делает только возможным умалЕние Бога, то, что Бог становится человеком.  Мария есть вершина человеческой праведности, то есть правильности отношения к Богу.  Именно поэтому Церковь Ее почитает как "честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим", то есть выше всех чинов ангельских и архангельских.  Именно по чистоте, что кажется невозможно, потому что эти существа, которые не пали, в них нет ни малейшей тени греха - и, тем не менее, Мария являет Собой какую-то высоту еще бОльшую. То есть женщина оказывается носительницей самой высшей праведности в религиозном смысле.

Вспомните тоже, кому является воскресший Христос прежде всего - тоже Марии Магдалине, женщине.

9 Воскреснув рано в первый [день] недели, [Иисус] явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов.

10 Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим;

11 но они, услышав, что Он жив и она видела Его, - не поверили.

(От Марка 16:9-11)

Кому Христос единственной из всего Евангелия открывает, что Он - Мессия.  У колодца самарянке, опять-таки женщине.

6 Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа.

7 Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить.

8 Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи.

9 Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются.

10 Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

11 Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая?

12 Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?

13 Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять,

14 а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

15 Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать.

16 Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда.

17 Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа,

18 ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала.

19 Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк.

20 Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме.

21 Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу.

22 Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев.

23 Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе.

24 Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.

25 Женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все.

26 Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою.

(От Иоанна 4:6-26)

Не апостолам. Он никогда не отвечает прямо на этот вопрос

- Ты ли?

- Ты сказал.

Уклончивый ответ: ни да, ни нет.  А ей прямо говорит.

Все это прямо говорит, что в женщине религиозное начало развито каким-то особым образом.

Реплика: еще слепому говорит

оАС: Да, пожалуй, еще такой момент был. Но все-таки определенно, что с женщинами целый ряд случаев, когда им дано увидеть то, что другим не дано. Женщины, в конце концов, единственные, кто не оставляет Его и первыми приходят на гроб. Ученики разбегаются.

55 Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;

56 между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

(От Матфея 27:55,56)

1 По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб.

2 И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем;

3 вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег;

4 устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые;

5 Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого;

6 Его нет здесь - Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь,

7 и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам.

8 И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его.

(От Матфея 28:1-8)

Из этого можно сделать вывод, что в функциональном распределении между мужчиной и женщиной  разных свойств женщина была носительницей этого религиозного начала. Это не значит, что мужчина его не имел самостоятельно, но центр тяжести был там. Так же как в мужчине центр тяжести на физической силе, на интеллекте. Опять-таки в среднем.

Так вот именно поэтому, можно думать, змей приступил к жене. Если удастся соблазнить женщину, то с мужчиной будет именно так, как написано в 6 стихе: и дала также мужу своему, и он ел. То есть с мужем. С Адамом проблемы уже не будет, все будет легко.

Что же дальше происходит? Дальше происходит исполнение того, о чем говорил змей.  И открылись глаза у них обоих, - и что они узнали?

7 И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

(Бытие 3:7)

Итак, первое, что они почувствовали, это нагота.  Нагота это ощущение, прежде всего незащищенности человека. Незащищенности от превратностей погоды, как самое примитивное, но и вообще незащищенности, такой совершенной открытости всему. Утратилось состояние защищенности и внутреннего покоя человека, которым он, вероятно, обладал.  И вот они сшивают себе некие одежды, которые призваны в какой-то степени компенсировать вот это состояние незащищенности.

8 И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня;

Такой антропоморфизм. Бог прогуливается по райскому саду. Отчасти здесь антропоморфизм в переводе, потому что в тексте

8 И УСЛЫШАЛИ, КАК ГОЛОС БОГА ВСЕСИЛЬНОГО ПРОХОДИТ ПО САДУ В ПРОХЛАДУ ДНЯ, И СКРЫЛСЯ ЧЕЛОВЕК С ЖЕНОЮ СВОЕЮ ОТ БОГА ВСЕСИЛЬНОГО СРЕДИ ДЕРЕВЬЕВ САДА.

9 И ВОЗЗВАЛ БОГ ВСЕСИЛЬНЫЙ К ЧЕЛОВЕКУ И СКАЗАЛ: ГДЕ ТЫ?

(Бырэйшит 3:8,9)

Речь идет не о Боге, прогуливающемся в саду, а Его голос раздавался в раю. Но, тем не менее, голос, слово, обращенное к человеку, антропоморфизм - и это, конечно, не случайно. Он не раз здесь появляется, опять-таки для того, чтобы у читателя не складывалось впечатления о безличностности Бога.  Бог это личное начало, которое может обращаться, как человек обращается к человеку. Не просто безличная сила, какой-то центр сил Элогим, центр сил,  а личное начало Бог. Поэтому Он может говорить с человеком, вступать в диалог с человеком, и это подчеркивается.

И вот, когда этот голос Божий стал обращен к человеку, Адам скрывается и жена его между деревьями рая.

8 И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.

(Бытие 3:8)

Ну, можно ли скрыться от Бога за деревьями? Что имеется в виду? Человек не хочет встречаться с Богом. Он избегает этой встречи. Избегает потому, что теперь он избрал себе быть одиноким - и, во-вторых, он понимает, что он предал Бога.  И вот в такой ситуации оказаться лицом к лицу с тем, кого ты предал, невыносимо тяжело. Это опять-таки каждый из нас знает по какому-то опыту предательства. который так или иначе все мы, вероятно, испытывали, переживали.

9 И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?

(Бытие 3:9)

Вот обратите внимание. До этого Господь тоже обращался к Адаму.  Но нигде не было подчеркнуто. Что Он обращается к нему, но не к жене. А вот здесь мы увидим дальше, что Бог обращается отдельно к жене. О чем это говорит? О том, что разрушилось это единство человека. И смоковные листья они сшивают отчасти не только для того, чтобы себя защитить от внешнего мира, но еще и друг перед другом они начинают испытывать стыд.  Как мы говорили в конце 2 главы

25 И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились.

(Бытие 2:25)

Почему? Потому что они находились в совершенном единстве. А вот теперь это единство оказалось расколотым.  И взамен таких отношений, когда один является как бы частью другого - и потому, конечно, не стыдится, - приходят отношения объективированные. Когда есть субъект и объект, которым можно обладать или пытаться завладеть, сделать его своей собственностью и так далее.  То есть отношения становятся объективированными между людьми.

То есть оказывается, что отрыв человека от Бога приводит к тому, что разрушается и связь между мужчиной и женщиной.

Дробиться начинает сама жизнь, само творение. Оторвавшись от Источника жизни, от Причины бытия, этот мир начинает ломаться и крошиться. И прежде всего это проявляется в разделении между людьми, между мужчиной и женщиной. И тут мы видим дальше, что это происходит в достаточно глубоком смысле.

9 И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?

10 Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.

(Бытие 3:9,10)

Зачем Бог ведет этот диалог? Ему все понятно, конечно, что произошло, все очевидно и ясно. Зачем же нужен разговор? Разговор - это всегда попытка что-то изменить. И, как, скажем, умный родитель, если произошла какая-то ссора с ребенком,  начинает первым разговор, понимая, что ребенку, даже и маленькому, бывает очень трудно сделать эти усилия над собой. И, хотя его, в конечном счете, будут понуждать просить прощения, - это то, что пытается сделать Бог вот здесь, с Адамом,  - но, тем не менее, Адам, он-то не ребенок, а взрослый человек, он этого не делает.

            Бог пытается вернуть Адама. Поэтому ведет этот разговор, спрашивает - как это произошло? что произошло?

11 И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?

(Бытие 3:11)

То есть на самом деле все возможно в этот момент еще исправить. Если Адам бы ответил, что - да, Господи, я нарушил, я съел плод потому-то и потому-то. Все возможно изменить. Покаяние и дает возможность переменить ситуацию. Когда мы говорили о человеке, что в нем есть определенная свобода, а есть и зависимость от внешних условий, которая может каким-то косвенным образом влиять. Бог не отнимает свободу у человека, но то, что произошло с Адамом может привести к тому, что он покается, что он обратится, и связь будет возстановлена. Но вот, тем не менее, мы видим, что делает Адам.

12 Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

(Бытие 3:12)

Вся ответственность переносится, прежде всего, на жену, а потом уже и на Самого Бога. Во-первых, виновата жена, конечно же, я тут ни при чем, но и жена эта, в конце концов... Ты мне ее дал. Вместо покаяния Адам, человек пытается полностью отказаться от какой-либо ответственности за свои поступки. Дальше с ним разговаривать безсмысленно, и вот тут Он обращается к жене, которая теперь уже является отдельным существом от человека, от Адама.

13 И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.

(Бытие 3:13)

Жена дальше передвигает ответственность, уже теперь на змея, тоже отказываясь принять ответственность и покаяться перед Творцом. Опять-таки очень краткий разговор, но, тем не менее, вся суть выражена: человек и в лице Адама, и в лице Евы отказывается возстановить вот эту разорванную связь. Они чувствуют себя плохо, это факт. Испытывают наготу, испытывают страх, но гордость не дает им сделать обратного шага.

Дальше начинается с 14 стиха то, что называется судом Божиим, который начинается теперь с конца, со змея. У змея Господь не спрашивает: зачем ты это сделал? почему ты это сделал? Здесь вопрос уже выяснен до конца. Сатана сделал вот тот самый свой единственный выбор и в этом смысле изменить ничего нельзя, поэтому Бог здесь не делает никаких попыток.

14 И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей;

(Бытие 3:14)

То есть показывается униженное состояние, в котором будет сатана всегда. И вот дальше 15 стих, который называется иногда Первоевангелием.  В этом стихе заложен в очень свернутом виде весь смысл Евангелия. Смотрите, что написано:

15 и вражду положу между тобою и между женою

Обратим внимание - именно женою.

и между семенем твоим и между семенем ее

Семя это потомство. То есть между твоим потомством и ее потомством, ее чадами. Оно, это потомство

оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.

Во-первых, говорится, что победа останется, безусловно, за потомством жены. Поражение в голову = это смертельное поражение. А жалить в пяту - это может быть очень болезненно, как укус змеи, например, в ногу, но, тем не менее, несмертельно.

Стоит обратить внимание и еще вот на какой момент. "Между семенем ее..." Когда будем читать Библию, увидим, например, "семя Авраамово",  "семя Исаака" и т.д., то есть всегда речь идет о мужчине. Здесь же странным образом почему-то говорится о женщине. Если мы вспомним Евангелие, и безсеменное зачатие Христа, то вот здесь оказывается, в скрытой форме, говорится о том, что рождение Того, Кто будет поражать в голову, будет происходить без семени мужчины, потому что Мария зачинает Спасителя без мужа. То есть только семя Ее присутствует по человечеству. 

Ну, и понятно, что это поражение в голову и поражение в пяту, о котором говорит здесь Господь, означает тоже понятную вещь: Христос сочетает в Себе две природы - Божественную и человеческую, и под пятой понимается только человеческая природа - низшая природа Христа, вот эта природа будет уязвлена, уязвлена на Кресте, в конечном счете, до смерти, но, поскольку Христос есть совершенное единство Божества и человечества, то Божественная природа, тем не менее, будет торжествовать, и для Христа, для Второго Лица Святой Троицы, это поражение змея или сатаны будет несмертельным, в то время как поражение сатаны будет смертельным. И вот Слово Иоанна Златоустого на Пасху, если вы помните: "Где, ад, твое жало? Где, смерть, твоя победа?" Ад заглотил наживку, Христа, думая, что это просто человек, хотя и как угодно праведный - а схватил Бога. И как бы взорвался этим. Бог разорвал его. Вот икона Сошествия во ад - там символически сломаны створки дверей ада, изображены под Его ногами (Христа). Он изнутри его (ад) разрушает. "РазрушИлся - ибо упразднился. Разрушился - ибо поруган есть..." Можно все Слово  Иоанна Златоустого на Пасху прочитать как комментарий к этому 15-му стиху.

Вопрос: а вот эти символы - кольцо со змеями, пожирающими друг друга, "инь-янь" - это символика тоже идущая отсюда?

оАС: нет, это символ времени, эти змеи, пожирающие друг друга. Круг, в который они заключены, символ вечности. Но здесь нет ничего от той темы, о которой идет речь сейчас.

Реплика: но в каждой религии есть что-то от христианства, даже в буддизме.

оАС: в каждой религии есть, безусловно, крупицы истинного знания о Боге, если это настоящая глубокая религия, но они могут быть в большей или меньшей степени повреждены. И духовный путь человечества в разных религиях - это путь искания Бога, когда человек, наблюдая за окружающим миром, наблюдая за самим собой, он, в конечном счете - как и ап. Павел говорит в своем послании, через наблюдение вещей видимых мы можем возносить свой ум к вещам невидимым.

19 Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им.

20 Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны.

(К Римлянам 1:19,20)

1 Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.

(К Евреям 11:1)

То есть через творение мы можем нечто как бы угадывать о Творце. Например, из того, что творение в целом гармонично, что все здесь невероятно как-то продумано,  и красиво, и стройно в этом творении - такое ощущение было, как мы уже говорили, в античности, что мир это космос, гармония, - и в этом ощущении есть, конечно, определенная правда. Потому что это говорит о внутренней гармонии Того, кто это создал. Так и всякая религия, но христианство это не религия, ибо религия в смысле латинского слова religare = "связывать" означает, что человек ищет эту разорванную связь, переживает так или иначе глобальное, базовое неудобство в жизни. Он понимает, что что-то нарушено в этом мире, что-то разорвано - какие-то связи. И религия есть усилие человека хотя бы в какой-то степени восстановить эту нарушенную связь с Источником жизни, Началом жизни, тем самым преодолеть, в частности, и смерть.  

То, что мы говорим, это еще не христианский текст, это ветхозаветный текст, хотя мы видим здесь некие пророчества скрытые христианского характера. Христианство радикально отличается от всех других религий тем, что это не результат поиска человека, а результат того, что Бог Сам выступил из Своего инобытия и пришел к человеку. Другая перспектива: не от человека к Богу, а Бог делает этот шаг навстречу человеку. Причем шаг, до такой степени отдающий Себя, какой мы видим  на Кресте. "Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, сия есть Кровь Моя".

26 И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое.

27 И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все,

28 ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.

(От Матфея 26:26-28)

22 И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое.

23 И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все.

24 И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая.

(От Марка 14:22-24)

Вот до этой степени самоотдача Бога человеку. В этом смысле все, что есть истинного в разных религиях, оно исполняется, оно завершается в этом акте. Можно в каждой религии выявлять следы, которые говорят об истине, так или иначе указывают, свидетельствуют о таком развитии событий, но есть очень многое, что очень сильно затемняет. Если вы возьмете какую-нибудь античность,  античное мировоззрение и религиозный взгляд на жизнь, вы увидите, насколько там все иное. Абсолютно иное. Почитайте трагедии греческие, которые передают, наверное, самым ярким образом. Если посмотреть древние памятники вавилонские, почитайте, скажем, "Гильгамеш" - увидите совершенно другое мироощущение. Или почитайте индийские Веды - индуизм не в образе "Бхагаватгиты как она есть", это все уже современные писания, синкретического плана, а оригинальную религиозную интуицию разных культур - вы увидите насколько они разные. И насколько они в чем-то могут быть абсолютно противоположны христианству, вплоть до того, что призывают к диаметрально иному.

Реплика: в Псалтири Давида говорится "все боги языков бесы" и в книге Кураева "Дары и анафемы" приводится, скажем, для иллюстрации молитва Далай-ламы, абсолютно неизвестная большинству верующих, и там прямо призываются драконы и прочие кровожадные существа - очень длинная и впечатляющая. Если главный жрец явно призывает бесов, то все прочие благочестивые параллели религий аннулируются.

У нас все прочие религии существуют в транскрипции христианской -  христиане объясняют их друг другу, толкуют, но когда доходишь до оригинального текста... уже дальше идти не хочется.

оАС : очень часто соблазн такого взгляда. что религии похожи друг на друга связан с тем. что мы прочитываем какой-то текст - и как правило не оригинальный текст, а какой-то переосмысленный в христианской культуре и изложенный так. что он становится как бы приемлем для нас, достаточно близок христианству, как у Рерихов, например, или Блаватской и так далее в теософии и всяких синкретических построениях. Это прочитывание несколько другими глазами - у нас уже есть какой-то background  христианский, на котором мы пытаемся вычитать из этих текстов нечто, что на самом деле в них не содержится. И, вычитывая это, составляют какой-то текст и говорят: смотрите, как все похоже. Если мы вернемся к основным базовым текстам восточных культур, религий или античного мира - аутентичные тексты, - то мы, конечно, увидим гигантскую дистанцию.

Вопрос: я читала разговор митр Антония Сурожского с какой-то женщиной, и она говорит: хорошо, я испытала благодать, я испытала встречу с Богом, и что мне делать дальше, что Бог хочет - в какую религию чтобы я пошла? И я подумала, прочитав это, что Бог ведь общается и с мусульманами, и с представителями других разных религий. Вот я читаю книгу митр Антония Сурожского и чувствую, что мне хорошо, а мусульманин читает какую-нибудь книгу мусульманского автора - и ему тоже хорошо. И кто из нас прав? Бог общается с нами в христианстве через таинство, молитву. чувство благодати. но Он же не дает нам справку. что идите именно в православную церковь, и люди идут туда, куда по национальности и каким-то обстоятельствам жизни... вот я родилась в России, это православная страна была в течение долгого времени - и вот я здесь. Но должно же быть еще что-то более глубокое - почему я христианка, а не мусульманка или буддистка.

оАС: Конечно, нельзя сводить христианство просто к национальным особенностям. Мы русские и потому православные - это чрезвычайное упрощение и это просто неверно. Христианство вообще не национально, оно над-национально, и Христос воплотился не в русском народе, а в еврейском народе, однако же, и французы, и итальянцы, и испанцы, датчане и англичане - это все христианские народы. Оказалось, что возможны самые разные христианские народы и культуры. Это сейчас мы говорим "европейский христианский мир".  Когда-то это были разные языческие народы с разной культурой.  Были цивилизованные античные греки и римляне. Были египтяне. Были варвары. Теперь это все стало христианским миром, то есть вот это благовестие о Христе воскресшем, - оно достигло до очень разных культур. И поскольку проповедь в регионе европейском произошла достаточно давно, то здесь уже вся жизнь оказалась за длительный период времени проникнута этой новой культурой - нет, лучше сказать не новой культурой, а новой жизнью, которая и дала тот новый образ мира, который мы сейчас имеем. Мы видим, что христианство может быть проповедано и в Японии, и в Китае, и в любой другой культуре. И, несмотря на то, что там есть своя какая-то культурная цивилизационная база, тем не менее, и там христианство может быть принято вполне. Так что христианство нельзя ограничивать теми регионами, где оно уже давно было проповедано.

Сейчас наступает такая эпоха, когда информация может широко распространяться, и весь мир  сближается, съеживается - в этом смысле сейчас какое-то особое время и для христианской проповеди. Если еще в 19 веке страны, находящиеся на разных полушариях, сравнительно мало контактировали и могли существовать вполне автономно, - ну, жил мусульманский мир какой-то своей жизнью, жил христианский мир какой-то своей жизнью, и такого взаимопроникновения не было глубокого и серьезного, только поверхностно можно было. Сейчас оказывается все, до самых основ, проникается, пронизывается, один мир пронизывает другой мир. И здесь может, как широко распространяться заблуждение, порок и все, что угодно, точно так и христианство может быть проповедано. Скажем, Христос пришел в совершенно особый момент для Римской империи. В тот момент, когда империя состоялась как империя. И это было очень мощным фактором для распространения христианства. Точно так же и сейчас новый этап для благовестия. И сейчас от самих христиан очень много зависит, от того, насколько они могут свидетельствовать и быть убедительными в своей жизни и своем благовестии для других народов и культур. А понятно, что каждая религия, которая существовала исторически, в какой-то своей культуре, она вполне кажется высокой, вполне достойной и совершенной.  Но если говорить о каком-то сравнении, взять более-менее объективно, религиоведчески подойти к этому делу - у Кураева есть такая статья или книжка "Если Бог есть любовь" - если возможно сопоставлять такие вещи, там некое сопоставление делается.

Вопрос: "добро и зло", которые упоминаются в названии древа испытания человека - это диапазон - от добра до зла?

оАС: Да, это, как и "небо и земля" - все.

Вопрос: Тогда получается, что Бог хотел поэтапно растить человека, а сатана решил рывком бросить человека к знанию - и в этом соблазнить человека. Такая трактовка возможна?

оАС: здесь есть немножко апологии сатаны. Как про Иуду тоже в этом роде. Дескать, он ничего плохого не хотел. Он хотел, дескать, чтобы то-то и то-то было и без него бы ничего не получилось.

Реплика: С вранья не начинается доброе. И сам этот метод опережения... поторопись, подсуетись, успей - и в нашей жизни часто такой соблазн.

оАС: Ну, иногда очень полезно подсуетиться и успеть - например, если человек медлит начать праведную жизнь - думает, ну, успею еще. Так что, смотря в чем. К праведности поспешать как раз очень даже и неплохо. Но есть и другие слова, что если видишь брата своего, который лезет на небо, схвати его за ногу и обратно его сюда. Тут надо более подробно говорить - где надо торопиться, где не надо торопиться. В тексте про дерево испытания ситуация предельно проста: там нет еще всех этих сложностей, всех этих степеней свободы, которые в падшем мире возникли, когда можно и так и так.  Там все либо белое, либо черное: была очень ясная заповедь, и человек очень ясно эту заповедь нарушает. Последствия этого вот таковы.

Вопрос: еще о гордости, получается, что гордость присуща Адаму и его жене, потому что они ее проявляют только = когда не хотят каяться...

оАС: Да. Они проявляют ее уже тогда, когда хотят жить обособленно.

Вопрос: но откуда же она у них взялась?

оАС: это следствие свободы. Гордость не нарост на теле или на мозгах человека, это ориентация, которая связана со свободой. Если есть свобода, то человек ее может употребить на то, чтобы существовать вне Бога, вне согласия с Его заповедью, скажем. А может употребить на то, чтобы сохранить это единство.

Вопрос: то есть гордость это изнанка свободы?

оАС: не то чтобы изнанка, это просто использование свободы определенным способом.  Когда человек избирает себе, имея эту свободу, быть независимым от Бога. И в этом смысле сделать себя как бы равным Богу. Есть Бог и есть я. Он есть личность, и я есть личность. Он свободная личность - и я свободная личность.

Вопрос: сколько ни читаю, не могу понять этот отрывок - почему жена, которая вначале сопротивляется искушению, это сопротивление прекращает?

оАС: ну вот написано: увидела, что дерево хорошо для пищи, приятно для глаз...

Вопрос: так и до этого она это видела...

оАС: ...вот открылись в каком-то смысле глаза ее, соблазн такой появился. ...и дает знание. То есть в каком-то смысле это описание привлекательных сторон того, что может человека губить. Не должного.

Вопрос: без упоминания того, что есть опасного...

оАС: ну, опасность она чувствовала.

Итак, мы остановились на 15 стихе, первоевангелие. Это был суд над змеем, над сатаной.  Дальше продолжается суд над следующими фигурантами. Жене сказал:

16 Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.

(Бытие 3:16)

Что здесь существенно? Прежде всего, то, что рождение потомства, рождение новых человеческих существ сопряжено со страданием. Вообще в этом суде Божием над человеком надо понимать такую важную вещь, что Бог не наказывает - назначая человеку какие-то скорби или затруднения в жизни, - Он пытается все равно человека спасать. Освобождать от того состояния, в которое он попал. Это все носит либо педагогический характер, либо средство для сохранения человека. Даже мучительность рождения, в конечном счете, оправдана. Потому что то, что трудно достается, то человек ценит. Если бы дети рожались просто почкованием от одного просто  желания: хочу.. и вот оно рядом сидит... а его надо выносить, родить в муках, и в этом очень сильно заложена как бы программа  любви. Свобода человеческая, она уже, к сожалению, достаточно  плохо сориентировалась, она уже обманула один раз человека. Поэтому Бог вносит какие-то механизмы, которые уже детерминируют поведение человека, для того, чтобы не погубить человека как род. Как индивидуальное бытие человек погублен грехопадением, смертность вошла в него. Но человек может существовать как род. И именно в предведении этого падения Господь дает человеку способ - тот способ продолжения рода, которым пользуется человек сегодня. Мы говорили, что до грехопадения этот способ мог быть другим. Здесь он уже становится таким, в частности, рождение сопряжено со страданием женщины.

Второй аспект. Поскольку женщина проявила себя как существо, неустойчивое духовно, ту духовную харизму, духовный дар, который был дан ей, она не использовала во благо, она не смогла использовать во благо, - она попадает в подчиненное положение к мужу - и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.

И опять-таки, это не для того, чтобы женщину наказать: ах, ты такая - так вот будешь бита теперь своим мужем. Нет, а для того, чтобы уже в этом состоянии, где духовная интуиция у человека оказалась уже глубоко помраченной, - и у женщины, и у мужчины тоже, - на что остается уповать? остается уповать на интеллект, который у мужчины в среднем, как правило, несколько выше. Способность интеллектуального постижения. То есть для того, чтобы в этом уже мире, - а он весь переменился, как выяснится, - человек смог выживать,  лучше положиться уже теперь на разум мужчины, и на его физическую силу, на его свойства характера: быть лидером, достигать своих целей может быть более упорно, то есть Господь передает управление жизнью человека мужчине.

Далее, что Адаму назначает Господь:

17 Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей;

18 терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою;

19 в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

(Бытие 3:17-19)

Что здесь существенно? происходит нечто и с самой землей,  под землей мы понимаем весь, так сказать, материальный мир. То есть вот это искажение, это катастрофическое разрушение гармонии, оно происходит и в мире из-за человека.

проклята земля за тебя - то есть падение человека нарушает тот ход жизни вселенной, космоса, который был изначально заложен. Вот, собственно, здесь кроется ответ и на вопросы - и о стихийных бедствиях, о гибели детей, о страшных болезнях, от которых погибают невинные и так далее, это естественный вопрос, который возникает у каждого человека: если Бог благ, то почему все это существует. Именно потому, что человек сознательно разрушил ту связь между Богом и миром, которая была заложена при творении изначально. Он был тем связующим звеном, которое благодать вот эту Божественную могло передавать этому миру. Именно поэтому ап. Павел говорит, что

19 Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих,

20 потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде,

21 что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих.

22 Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне;

(К Римлянам 8:19-22)

ожидает откровения сынов Божиих - имея в виду человека.

Вопрос: Бог говорит "проклята" о земле - это не проклятие, а  констатация того, что уже случилось?

оАС: конечно.

Вопрос: а нельзя понять это так: раз ты пал, то за тебя Я накажу землю?

оАС: я не вижу большой разницы в этих двух позициях. Почему? Потому что с одной стороны, это как факт, безусловно, случилось. С другой стороны, в этом есть педагогический смысл,  в этом есть какая-то чрезвычайно важная польза для человека, для Адама - в том, что произошло так, что он поставлен теперь в такую позицию.

Вопрос: но он сам себя поставил в эту позицию, не Бог его поставил.

оАС: да, это так, но эта позиция опять-таки Богом таким образом выстраивается, что она, - в этом уже состоянии человека, - оказывается для него единственно спасительной. В этой трудности жизни кроется и выход из положения. То есть если бы человек не попал в такие сложные обстоятельства, то возврат к Богу для него был бы, может быть, и невозможен. Вот когда мы говорили об ангельском мире и сравнивали его с... (нашим - прим. Д.), то речь шла  об этом, что есть масса обстоятельств, которые нас поджимают со всех сторон и так или иначе направляют к богу, но при этом все-таки не нарушают нашу свободу. Мы остаемся свободными существами, мы можем и в этих обстоятельствах быть и не с Богом. И, в конечном счете, дело не в том, что нас прижали так уж сильно, что деваться некуда и вот... Но есть многое в этой жизни, что нас наталкивает - заставляет нас искать, искать выход.

Итак, вот это проклятие земли, которое в 18 стихе расшифровывается еще и таким образом:

18 терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою;

(Бытие 3:18)

То есть если до этого времени в первых главах мы читали, что этот райский сад, который Адам призван возделывать, но возделывать просто как творческое занятие: украшать, хранить, это не был труд 2в поте лица", как в следующем 19 стихе говорится. Ни о каком поте там не было речи - там, наоборот, вся тварь, вся природа отдавала человеку свои плоды свободно. Полно деревьев, с любого дерева можешь есть, ходи себе и срывай ананасы и бананы, как в Африке. Ешь себе все и занимайся творчеством - и по отношению к окружающему миру, и по отношению к самому себе, конечно. 

Здесь ситуация совсем другая. Земля как бы возстает на человека.  Действительно, если человек был поставлен проводником Божественной благодати для этого мира, и мир напитывался через человека от Бога вот этими благодатными дарами,  теперь человек, оставив вот эту свою функцию, разорвав добровольно связь с Богом, он перестает выполнять свою функцию по отношению к этому миру. И мир возстает на него. Хищники нападают на человека и могут его пожрать как всякую другую скотину. Землетрясения, наводнения, бури и так далее возстает. Ну и конечно, растет не то, что съедобно, а лучше всего растет то, что никуда не годно для человека. Нарушается вот этот естественный для сотворенного Богом мира баланс.  А баланс заключался в том, что все, что мир произращал из себя,  оно все было потребно для человека. То есть весь мир, как мы читали, он был антропоцентричен.  Все в нем было так или иначе нужно человеку. В принципе мы и сейчас видим - мир наполнен всякими полезными вещами, но для  того, чтобы их добыть, человеку требуется прилагать труд "в поте лица своего".

Почему Господь именно в такое положение ставит человека? Во-первых, мы уже говорили, что человек испытывает ощущение незащищенности. Ощущение страха и одиночества в этом мире. Человек страдает. И что в страдании оказывается, - опять-таки по собственному опыту мы можем сказать, - самым лучшим выходом, самым лучшим средством лечения от этой неуверенности? от скорби? Мы знаем что - труд.

Умирает кто-то близкий. О нас говорят: вот он ушел в работу. Потому что трудно пережить, если думать только о том, что произошло... Человек до грехопадения жил только Богомыслием, все его устремление было к этому миру гармоничному, прекрасному: как его улучшить? - и к Богу. А теперь здесь образовалась какая-то страшная зияющая дыра вместо этих отношений.  На что обратиться? Как отвлечься от этого кошмара?

Мы, конечно, очень слабо, но все-таки можем что-то представить, когда человек был в том положении, и вдруг он ниспал до положения, в котором мы находимся.  Но мы-то родились в этом, привыкли, мы это даже как норму ощущаем, - и свою оторванность от Бога и свою разорванность с этим миром, мы как-то уже приучились, научились за тысячи лет жить в этом мире. А вот для него... Можем себе представить: вот мы родились в цивилизованном мире, привыкли к теплой квартире, кровати, и так далее - и вдруг нас выбросят голыми куда-нибудь в Антарктиду. А вокруг белые медведи и холод. Что мы почувствуем? Вот эта выброшенность, внезапная выброшенность в этот мир - в чем человек может найти себе некоторое утешение для того, чтобы просто продолжать жизнь, а не наложить на себя руки? В труде,  работе.

в поте лица твоего будешь есть хлеб = с одной стороны как бы наказание, и здесь это ригорически сформулировано в виде наказания, но по смыслу мы понимаем, что в этом наказании заложено, собственно, спасение.  Что в другой ситуации человек не мог бы справиться внутренне с той катастрофой, которая с ним произошла по его же собственной вине. Себя же винить, он понимает - больше некого. Он обвинил, конечно, на всякий случай жену и Бога, но сам-то понимает, что он виноват.

И вот, наконец, последние слова: возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

Во-первых, мы говорили, что человек двусоставен, и из праха только тело его. Так что тут о духе не говорится, душа человеческая будет продолжать... но тут говорится, что будет момент, когда вот это единство человеческой природы - его тела, души и духа, - оно будет разрушено. И тело пойдет обратно в прах. То есть разорвется - и это страшный и мучительный момент, собственно, мы, переживая страх смерти, мы переживаем страх вот этого разрыва. Человек, в конечном счете, боимся боли, и мы интуитивно понимаем, что тут какая-то особенная боль, когда душа отделяется от тела. Это не физическая боль, какая-то другая. Не вполне душевная, но что-то страшное. Вот это ощущение катастрофичности смерти, если мы начинаем вдумываться, оно вот как раз здесь пролегает. Какой-то страшный внутренний разрыв. Душа к телу привыкает невероятно, она себя не мыслит иначе. Мы живем ТАК - и никак иначе. А там что-то такое будет разрушено, что-то разорвано. И тело к душе привыкает наше. Вот это единство стонет от мысли, что оно может быть разрушено, разорвано.

Ну вот, а дальше что?

20 И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих.

(Бытие 3:20)

иш и иша, мы говорили по еврейски муж и жена. Ну, вот Ева или Хавва, по-еврейски "жизнь".

21 И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.

(Бытие 3:21)

Вот это тоже важный момент: а что такое за кожаные одежды?  Тоже есть масса толкований древних на эту тему. Например, говорится, что сама телесная природа человека, она изменилась. То есть человек в каком-то несколько ином теле существовал до грехопадения: более тонком, более чувствительном, более прозрачном.  Произошло некое огрубление, человек стал более толстокожим.  Причем не только в физическом смысле, для того, чтобы сопротивляться этим терниям и волчцам,  которые отныне природа будет представлять человеку в виде своих плодов, но и, прежде всего, духовного - под кожаными ризами понимают утрату возможности такого прямого общения с духовным миром.

Мы видим здесь, что человек, во-первых, говорит с Богом прямо, Бог говорит ему, и он говорит. Это не в какой-то молитве, не в результате какой-то специальной практики, которую человек применяет для того, чтобы дойти до Богообщения, делая над собой усилия, живя подвижнической жизнью, и так далее. Ап. Павел говорит

12 Теперь мы видим как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.

(1-е Коринфянам 13:12)

гадательно на тот мир - и это апостол Павел! Это говорит человек высокой духовной жизни, христианской жизни. А мы и вообще ничего не видим по большей части.  Так вот кожаные ризы это как раз прекращение свободного духовного доступа человека к Богу и к другим существам, со змеем, как видите, тоже разговор прямой, с сатаной. То есть с Ангелами, с духовными существами человек мог говорить так же, как муж с женой, и как с Богом.

Почему это делается? Потому что теперь, когда человек вкусил этой самостоятельности, соблазнился, проторил, в каком-то смысле для сатаны дорогу в своей душе, такой же свободный доступ сатаны к человеку тоже страшен и губителен.  То есть Бог огрубляет способность человека общаться с духовным миром не для того, чтобы человеку было с Ним трудно общаться. Опять-таки, если человеку дана возможность общения, Он не может ее руками переключить только на благое, а на плохое как-то изолировать. Оставляя человека совершенно свободным, Он может приглушить всякую возможность. До той степени, до какой необходимо, чтобы человек все-таки стал выживать.

То есть тот антропный принцип, о котором немного говорили мы ранее и в статье Гриба описывается, что все в этом мире может быть измерено как бы модулем человека. То есть физическая сторона развития Вселенной так выстроена, что все, в конечном счете, приводит к человеку, если какие-то детали в знаках далеких после запятой было бы чуть иначе, то человек как бы и не произошел. То есть Бог как бы продумывает все это творение так, чтобы оно привело к человеку.

            Здесь, в духовном смысле тот же антропный принцип: заглушается возможность общения с духовным миром для человека - но в той мере, чтобы человек все-таки мог сохранить Богообщение и прорваться к Нему, если у него воля, свобода направлены в этом направлении. Может, конечно, и погибнуть. Но все-таки, вероятно, это какой-то оптимум, найденный для того, чтобы создать максимальные условия для человеческого спасения, для того, чтобы выйти из этого страшного положения, в которое человек попал.

Ну и, наконец, последнее, что чаще всего упоминается под кожаными ризами, это смертность, это введение некоторого порядка в самую гущу хаоса. Так говорит Лосский, кажется. Смерть избавляет человека от безконечного умножения греха.  Мы живем и наживаем все больше, и больше, и больше.

            И святые свидетельствовали о том, что им не хочется быть здесь, им хочется соединиться с Богом. Потому что жизнь здесь - это безконечная борьба со своими страстями и грехами, для святых она не утихает точно так же, как и для любого другого человека, просто святой живет в постоянной внутренней духовной брани. В постоянном противостоянии. В этом он - воин Христов, он боец, он мужественный человек. Но безконечно это длить - это пытка, потому что вся жизнь это безконечные усилия, чтобы не скатиться, это жизнь на постоянно наклонной плоскости. И человек либо, не сопротивляясь, стремительно летит вниз, а если сопротивляется, он, естественно, устает. И вот смерть полагает конец этому состоянию, какой-то предел.

Еще один важный момент это понятие первородного греха. Какие последствия все это имеет для нас, для будущего человечества? Пока ведь мы говорили только о первых двух людях. Им дается возможность размножаться через вот такие мучительные вещи для женщины, закладывается вполне животный инстинкт, который влечет один пол к другому, и некоторые настолько увлекаются этой идеей, что считают, что это главный мотив всей жизнедеятельности человека. Во всяком случае это сильный инстинкт, как голод, жажда и так далее, которые заставляют человека активно что-то предпринимать для того, чтобы человеческий род не погиб в целом. Но это именно инстинкт, это не из области свободы.

Вот об этом мы будем говорить. Потому что любовь, которая лежит в основе отношений мужчины и женщины, - как она соотносится с этой необходимостью, которая заложена в инстинктах человеческих?

Все это Бог дает человеку. С другой стороны те отрицательные свойства, которые человек приобрел, приобщившись опытно ко злу, они никуда не деваются, они остаются в человеке. И дальше передаются по наследству. Потому что в отличие от ангельского мира, где каждый Ангел создан уникальной личностью, и органически никак не связан с вот этой общностью, он каждый индивидуально делается Богом, - человечество лавинообразно умножается, от первой супружеской пары дальше происходит размножение. Происходит, конечно, на первых этапах между родными братьями и сестрами, что, вероятно, не влекло за собой на первом этапе тех последствий, какие оно влечет в другом положении человечества, когда оно приводит к вырождению. Но, так или иначе, произойдя от одной человеческой пары, весь человеческий род наследует ту порчу, ту бациллу греха, которая была добровольно принята этими людьми. Как какой-то генетический код.

 В чем это проявляется? Проявляется в склонности ко греху, которая есть в каждом человеке, причем практически от рождения. Как только человек начинает проявлять как-то себя, он проявляет себя достаточно эгоистически. И это можно наблюдать у младенцев еще совсем малых, которые не могут ни говорить, ни мыслить сколько-нибудь, но уже ревность, скажем, по отношению к другим детям и матери, - она уже есть. И очень сильна. Ребенок страшно недоволен, если его мать оставляет ради другого. Он готов уже и не любить, и ненавидеть в ту меру, в какую он способен. Если бы он имел больше возможностей физических, он бы дошел до уничтожения другого существа, которое отнимает у него мать. Он хочет, чтобы это была его собственность.

            Дальше это уже будет распространяться на игрушки, которые так не хочется делить со своими братьями и сестрами. И так далее и так далее. Вот этот эгоизм человеческий = это и есть первое проявление того, что есть первородный грех. В западном, католическом богословии, начиная от бл. Августина, есть понятие вины человека, которую он несет за Адама. То есть мы юридически ответственны перед Богом за то, что совершил Адам.

            За недостатком времени подробно не объяснить, но вкратце так: в 4 веке, когда эти идеи в богословии утверждались, языком науки был язык юриспруденции, наука это было право. В Римской империи того времени главная наука это право,  поэтому, когда пытались изложить что-то из области философии религиозного сознания, то прибегали к этому научному языку. В праве существует обвинитель, защитник, понятие вины за преступление - поэтому в этих терминах выражено было понятие первородного греха. Для греческого мира, восточной части империи язык науки был скорее язык философии того времени. Он гораздо более гибкий, он гораздо более приспособлен для выражения вот этих вот сущностей. Хотя тоже не надо заблуждаться, что язык, даже святоотеческий, может в совершенстве выразить те реальности, о которых он пытается говорить. Конечно, нет. Никакой язык не адекватен реальностям Божества. Но, тем не менее, он оказывается более подходящим. Поэтому в восточной части империи: Греция, Константинополь впоследствии. Малая Азия, - где греческая и эллинистическая культура была главным образом распространена, эти вещи выражались более тонко, скорее первородный грех понимался как передаваемую по наследству болезнь, которая заключается в этой врожденной склонности ко греху. 

На Западе это понималось как ответственность человека за грех Адама. Это вызывает вопросы: почему мне вменяется то, что совершил другой человек? И отсюда теории искупления: Христос искупает человека, совершающего преступление, Своими какими-то там заслугами и так далее. Это не соответствует православному пониманию.

Для нас важно запомнить, что мы причастны к этому, что вся эта история произошла не с кем-то, она имеет отношение к каждому из нас. Но не в том отношении, что мы обязательно ответственны за то, что совершил Адам. Но мы несем в себе нечто, и потому более склонны ко греху, чем к праведности. Праведность для нас всегда дается через некоторое усилие. А грех дается всегда очень просто, мы всегда легко скатываемся в грех, и всегда с большим трудом и усилием держимся праведности. Вот в этом, собственно, основное последствие первородного греха, того, что произошло в этой истории с Адамом и Евой. 

Итак, мы видим, что мир изменился, положение человека в этом мире изменилось, и сама жизнь человека внутренняя - она тоже существенно изменилась. Ослабла связь с духовным миром, человек стал гораздо более материальным. В этом есть естественное основание материализма, когда человек полностью утрачивает духовную интуицию, что мир не исчерпывается только этими феноменами, что есть некий ноуменальный мир, мысленный мир, о котором, конечно, дает представление хотя бы наша способность мыслить отвлеченные вещи, которые не прямо в опыте нам даны. Сама возможность мыслить Бога - это тоже следы прежнего состояния человека. Но, тем не менее, первородный грех создает очень большой барьер между нами и духовным миром, и между  выбором праведности и выбором греха.

В следующий раз перейдем уже к Ветхому Завету, к основным темам, которые развиваются в Ветхом Завете

Вопросы есть?

вопрос: Владыка Антоний говорит, что если основой единства жены и мужа была до грехопадения любовь, то теперь остается только один способ это единство сохранить - учредить главенство мужа и влечение жены, подчинение одного другому, это скрепляет хотя бы как-то эту пару/, создавая что-то постоянное. Здесь не говорится ни слова о влечении мужа к жене, господствовать будет. В нашем мире разрушение института семьи связано с ослаблением обоих компонентов?

оАС: Безусловно.

вопрос:... то есть, это и есть, в сущности, конец этого света, потому что если исчезает это, исчезает и последний мостик, который что-то еще держал.

оАС: Богом предусмотрен какой-то наилучший вариант с точки зрения выживаемости человеческого рода.

реплика: ... скрепы какие-то

оАС: ну, можно это понимать как скрепы, можно иначе, все это опять-таки в среднем. Никогда не нужно слишком держаться буквы, апостол Павел не случайно говорит: буква убивает, Дух животворит.

6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.

(2-е Коринфянам 3:6)

Значит, мы должны в Писании не буквалистически вычитывать какие-то вещи, но охватывать в целом и пытаться проникнуть в основную мысль, в основное течение всего этого повествования, которое в разных книгах, разных жанрах, тем не менее, обнаруживает какое-то потрясающее единство. Бывают супружеские пары, где наоборот, и, тем не менее, опять-таки в браке важно не главенство мужа и подчиненность жены, а важна любовь между ними. Вот это главное, остальное ...

24 Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть.

(Бытие 2:24)

Вот это самое важное. В этом не говорится, что один доминирует над другим. Дальше говорится, что лучше - в основном, - если женщина доверяет мужчине решать какие-то вещи. Ну, если умная женщина и не очень умный мужчина, - женщина, тем не менее, будет сама все решать, но она передаст последнее слово мужчине. Это будет сохранять мужчину в его качестве, в его достоинстве. В конечном счете, как бы ни был мужчина слаб и недостоин своего названия, он может нормально существовать, если ему немножко помогают. Женщина ему как помощник будет просто помогать. Не будет ему все время тыкать пальцем и говорить: ты не мужчина, ты тряпка, ты дрянь - и она разрушит очень легко мужчину таким отношением, но сама-то от этого никакой радости не получит. А вот если она ему будет давать возможность себя все-таки ощущать в этом качестве, то в нем эти естественные для мужчины свойства будут развиваться и в коечном счете это будет достаточно гармонично. Ну, тут премудростей этого мира есть масса: как надо правильно жить и как должна жена действовать, как должен муж действовать. Это скорее не от высшего. Но все-таки какие-то основы этого функционального разделения, они в Библии даются. С этим стоит быть знакомым и считаться. И мужчине, и женщине.

На этом закончим.

Молитва: "Светися, светися, новый Иерусалиме..."

«Град Петров»

Радио Санкт-Петербургской Митрополии

---

Архив передач

Постоянный адрес этого текста: http://grad-petrov.ru/archive.phtml?subj=8&mess=293

Марина Михайлова:

Библейские стихи Анны Ахматовой. Часть 1

Рахиль

И служил Иаков за Рахиль семь лет, и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее.

Книга Бытия

И встретил Иаков в долине Рахиль,

Он ей поклонился как странник бездомный.

Стада подымали горячую пыль,

Источник был камнем завален огромным.

Он камень своею рукой отвалил

И чистой водою овец напоил.

Но стало в груди его сердце грустить,

Болеть, как открытая рана,

И он согласился за деву служить

Семь лет пастухом у Лавана.

Рахиль! Для того, кто во власти твоей,

Семь лет – словно семь ослепительных дней.

Но много премудр сребролюбец Лаван,

И жалость ему незнакома.

Он думает: Каждый простится обман

Во славу Лаванова дома.

И Лию незрячую твердой рукой

Приводит к Иакову в брачный покой.

Течет над пустыней высокая ночь,

Роняет прохладные росы.

И стонет Лаванова младшая дочь,

Терзая пушистые косы.

Сестру проклинает и Бога хулит,

И Ангелу Смерти явиться велит.

И снится Иакову сладостный час:

Прозрачный источник долины,

Веселые взоры Рахилиных глаз

И голос ее голубиный:

Иаков, не ты ли меня целовал

И черной голубкой своей называл?

1921 год

Лотова жена

Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом.

Книга Бытия

И праведник шел за посланником Бога,

Огромный и светлый, по черной горе,

Но громко жене говорила тревога:

Не поздно, ты можешь еще посмотреть

На красные башни родного Содома,

На площадь, где пела, на двор, где пряла,

На окна пустые высокого дома,

Где милому мужу детей родила.

Взглянула, и, скованы смертною болью,

Глаза ее больше смотреть не могли;

И сделалось тело прозрачною солью,

И быстрые ноги к земле приросли.

Кто женщину эту оплакивать будет,

Не меньшей ли мнится она из утрат?

Лишь сердце мое никогда не забудет

Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

1922-1924 год

Мелхола

Но Давида полюбила… дочь Саула, Мелхола. Саул думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью.

Первая книга Царств

И отрок играет безумцу царю,

И ночь беспощадную рушит,

И властно победную кличет зарю,

И призраки ужаса душит.

И царь благосклонно ему говорит:

«Огонь в тебе, юноша, дивный горит,

И я за такое лекарство

Отдам тебе дочку и царство».

А царская дочка глядит на певца,

Ей песен не нужно, не нужно венца,

В душе ее скорбь и обида,

Но хочет Мелхола Давида.

Бледнее, чем мертвая; рот ее сжат;

В зеленых глазах исступленье;

Сияют одежды, и стройно звенят

Запястья при каждом движенье.

Как тайна, как сон, как праматерь Лилит...

Не волей своею она говорит:

«Наверно, с отравой мне дали питье,

И мой помрачается дух.

Бесстыдство мое! Униженье мое!

Бродяга! Разбойник! Пастух!

Зачем же никто из придворных вельмож,

Увы, на него непохож?

А солнца лучи... а звезды в ночи...

А эта холодная дрожь...»

1922-1961

Цикл «Библейские стихи» неслучайно появляется в поэзии Анны Ахматовой, потому что она была человеком, несомненно, верующим и она была человеком, несомненно, принадлежащим к европейской культуре. Поэтому Библия была одной из главных книг в ее жизни. Друзья Ахматовой – друзья ранних лет и те, кто был близок ей в конце ее жизни, – неизменно упоминают, что в ее комнате присутствовали всегда Пушкин, Данте, Шекспир и Библия. Вот это были четыре книги, которые она всегда держала рядом и никогда с ними не расставалась, и постоянно их перечитывала. Причем Данте и Шекспира Ахматова старалась читать на языке подлинника. Что касается Библии, это сложнее, потому что все-таки она читала Библию по-русски. И вот – Библия. Это одна из главных книг в ее жизни. Понятно, что библейский текст неразрывно связан с церковной традицией, с Богослужением. Но кроме всего прочего, Библия – это еще и одна из удивительнейших книг в истории человечества, и Ахматовой было свойственно восприятие библейского текста не только как священного, но и как художественного.

Библейская тема так или иначе проходит через все творчество Ахматовой, начиная с ее ранних стихотворений и до самого конца. Я могу привести некоторые примеры, может быть, первые попавшиеся. Вот из ранних стихов:

И комната, где окна слишком узки,

Хранит любовь и помнит старину,

А над кроватью – надпись по-французски

Гласит: «Seigneur, ayez pitie de nous»,

что означает «Господи, помилуй нас». Понятно, что здесь есть некоторый иронический подтекст и есть такая бытовая религиозность, потому что для Ахматовой как человека все-таки еще не атеистического века присутствие этой темы, библейской и церковной, является в жизни чем-то совершенно нормативным. Вспоминается история, которая произошла с одной знакомой Ахматовой, это уже было в советские времена, когда всячески разорялась церковная жизнь и всеми возможными способами насаждался атеизм. И дочь этой женщины пришла из школы и с некоторым вызовом сказала матери: «Мама, а Бога нет». Мать в это время стирала белье в тазике на коммунальной кухне. И она подняла глаза и спросила: «А куда ж Он делся?» То есть для них, конечно, невозможно, чтобы Бог куда-то делся, и поэтому тема простой, спокойной религиозности, пронизывающей всю жизнь, присутствует в стихах Ахматовой, иногда даже каким-то очень странным образом. Известно ужасное определение, которое ей навязано было литературной критикой и политической травлей – «не то монахиня, не то блудница», или «полумонахиня, полублудница». Ведь на самом деле эти слова потому так и горьки, и обидны, что они отчасти справедливы, и у Ахматовой тема любви к человеку очень часто переплетается с темой любви к Богу. Иногда это даже приобретает некоторые опасные очертания. Скажем, одно из ее ранних лирических стихотворений, обращенное к любимому человеку:

И я стану – Христос, помоги!

На покров этот светлый и ломкий,

А ты имя мое береги,

Чтобы нас рассудили потомки.

То есть ее страсть и ее вера находятся рядом, это очень интересно и иногда удивительно. Тема молитвы, тема чтения Писания, посещения храма, участия в церковных таинствах постоянно присутствует в поэзии Ахматовой, и вот в этом общем церковном, христианском строе жизни чтение Библии оказывается органической составляющей. Одно из стихотворений, тоже 20-х годов:

Под крышей промерзшей пустого жилья

Я мертвенных дней не считаю,

Читаю посланья апостолов я,

Слова псалмопевца читаю.

Но звезды синеют, но иней пушист,

И каждая встреча чудесней,–

А в Библии красный кленовый лист

Заложен на Песни Песней.

Вот это раннее стихотворение, опять же о соединении библейского текста и текста жизни в поэзии Ахматовой. И в последних уже ее стихах, уже за несколько лет до смерти, она говорит:

Господи, Ты видишь, я устала

Воскресать, и умирать, и жить.

Все возьми, но этой розы алой

Дай мне свежесть снова ощутить.

Христианство Ахматовой обладало некоторым особенным свойством, потому что она была человеком искренним перед Богом. И в правде, и в неправде своей она стояла перед очами Божьими, и она всегда знала, что между нею и Творцом существует связь, связь прямая и нерасторжимая. И эта ее правдивость перед Всевышним – это одно из ее удивительных свойств. Это ее мужество, можно сказать. И вот «Библейские стихи» Ахматовой, цикл, который появляется в ее творчестве в начале 20-х годов, это весьма прямое обращение к библейскому тексту. И очень интересное, с моей точки зрения. Потому что снова и снова оказывается, что Библия – это не только книга веры, но это еще и книга жизни. Один исследователь Библии произнес когда-то замечательные слова, он сказал, что Библия – это книга, в которой сказано все о Боге и все о человеке. И я не знаю, насколько можно сказать все о Боге – наверное, это некоторое преувеличение, но то, что в Библии сказано все о человеке, с этим, пожалуй, трудно не согласиться. И Ахматова читает и перечитывает Ветхий завет, в данном случае, книгу Бытия, перечитывает книги Царств, и удивительным образом эти древние тексты, написанные за три тысячи лет до событий, которые происходят с нею, проливают какой-то прямой свет на события ее жизни, на события, которые она переживает.

Прежде всего, что нужно сказать о жизни Ахматовой в начале 20-х годов? Это время великих испытаний, которые она переживает и вместе со всем народом, и персонально, в ее судьбе происходит множество трудных и болезненных событий. Мы понимаем, что начало 20-х годов – это голод, это военный коммунизм, это начало «красного террора». Август 1921-го года для Ахматовой время особенно ужасное, потому что на протяжении нескольких недель она теряет двух людей, которых она чрезвычайно высоко почитает и любит: Александр Блок и первый муж Ахматовой Николай Степанович Гумилев. Россия лишается двух величайших поэтов, и Ахматова переживает сиротство, потерю, расставание. В это время начинается исход интеллигенции из России. Осенью 1922 года от набережной Васильевского острова отходят два парохода, на которых находятся философы, литераторы, политики – цвет российской интеллигенции, то, что потом назовут «философским пароходом». И это время в жизни Ахматовой, в ее личной жизни, отмечено еще очень сложными, напряженными отношениями с Владимиром Казимировичем Шилейко. Это второй муж Ахматовой, чрезвычайно интересный ученый и очень талантливый, своеобразный поэт. Но их семейная жизнь была крайне непродолжительной и, по-видимому, несчастливой. Ахматова живет в напряжении, она живет в страдании и потере. И помимо всего высокого, что ей приходится пережить, она постоянно испытывает гнет бытовой. В это время все голодают, и она не исключение, и ей приходится, скажем, продавать селедки из своего писательского пайка. И уже в старости Ахматова не могла этого забыть и однажды говорила своим молодым друзьям, петербургским, тогда еще ленинградским поэтам, что слава – это вещь обоюдоострая, потому что одно дело, говорила Ахматова, когда ты едешь в маленьком ландо и у ног твоих лежит большая мохнатая собака, и все говорят: «Это Ахматова». А когда ты стоишь на рынке и продаешь селедки из пайка, и кто-то тебе говорит: «Свежо и остро пахли морем / На блюде устрицы во льду», то вот в этот момент слава оборачивается своей теневой стороной. Это горько, потому что та самая Ахматова, изысканная, интеллигентская петербургская поэтесса, которая пишет про страусовые перья и устрицы во льду, она вынуждена продавать селедку, причем сделать это надо быстро, пока селедка еще не утратила товарную кондицию. Так вот, Ахматова живет необыкновенно тяжело в это время, и обращение ее к библейским стихам имеет в этом смысле характер оправдания тягот судьбы, скажем так. Потому что когда она видит, что все, что происходило с нею в это время, не является исключительным игом и ярмом, а это то, что переживали люди тысячелетиями, то вот эта ее включенность и приобщенность к историческому процессу утешает. Для Ахматовой это был аргумент. Может быть, для разных людей это по-разному; кто-то скажет, что мне дела нет до того, как жили люди, потому что я страдаю здесь и сейчас, и это безутешно, это неизбывно. Но для Ахматовой эта перспектива истории человеческого духа, человеческой души – это было важно. И когда она пишет свои «Библейские стихи», то она тем самым проецирует ситуации Священного Писания на сегодняшнюю жизнь. И это помогает не то чтобы примириться с действительностью, потому что понятно, что с террором, голодом, страданиями примириться полностью, наверное, невозможно; но это помогает увидеть их не как абсурдную, нелепую, уничтожающую силу, а увидеть в них творческий смысл, смысл, созидающий судьбу и личность.

Что же есть в этих самых «Библейских стихах»? Ахматова избирает три истории: две из книги Бытия и одна история из книги Царств. Из книги Бытия она вспоминает двух персонажей: это Рахиль, любимая жена Иакова, и это Лотова жена, безымянная женщина, имени ее нет в Библии, и все знают, что Лотова жена превратилась в соляной столп, потому что она обернулась на пути, она нарушила слово, которое обращает к ним вестник Божий, Ангел. И третья героиня Ахматовой – это Мелхола, которая была первой женою царя Давида, и между нею и Давидом отношения были весьма сложные и даже удивительные в чем-то. Так вот, во всех трех случаях мы видим, что главная героиня – это жена. И вот эта тема жены, отношений жены и мужа, верности, страсти, вероломства, эта тема оказывается очень важной для Ахматовой. По-видимому, по двум причинам. Во-первых, потому что уже как-то колеблется ее союз с Владимиром Казимировичем Шилейко; во-вторых, я все-таки могу предположить, что смерть Гумилева была моментом переосмысления, перечтения их отношений. И Гумилев, как первая любовь, которой человек должен быть верен, он тоже стоит как некая тень, и отмахнуться от нее невозможно. Нужно понять как-то, что именно между ними происходило.

Так вот, жена. Во всех трех случаях главная героиня – это жена. Во-вторых, все эти три стихотворения связаны с ситуацией потери. Причем потери какой-то необратимой и горькой. В первом стихотворении, посвященном Рахили, мы застаем тот момент, когда обманом и вероломством Лаван вводит в брачный чертог Лию, свою старшую дочь. И Иаков пока этого не знает, он увидит это утром. Но Рахиль уже знает, что произошло, и ей кажется, что она потеряла свою любовь, и она плачет безутешно. К утру все наладится, потому что Лаван скажет: ты закончишь неделю Лии, и я отдам тебе Рахиль, но тебе придется еще семь лет за ее послужить. Но, по-видимому, Рахили это еще неизвестно. Она плачет, потому что она думает, что все потеряно невозвратно, что вместо нее женою любимого человека стала ее старшая сестра.

Что касается Лотовой жены, то там понятно, что она теряет. Содом должен быть разрушен; грехи этого города превысили меру Божественного терпения, и он погибнет под огненным дождем. Поэтому когда жена Лота со всем семейством уходит из города, то она теряет свою родину навсегда. Она уходит и знает, что никогда она уже не сможет вернуться.

И, наконец, в третьем стихотворении ситуация потери, может быть, не так очевидна, как в первых двух – Рахиль теряет свою любовь, жена Лота теряет свою родину; что касается Мелхолы, то она теряет свою свободу, потому что, как мне представляется, основная тема этого стихотворения – это утрата человеком своей личности и своей воли перед лицом любви, которая здесь выступает, как в античности, в виде непреодолимой силы. Любовь – это бедствие, это болезнь. Мелхола «бледнее, чем мертвая», в глазах ее исступление; она говорит слова «не волей своею». Она находится в состоянии даже какой-то одержимости. То есть она страдает, потому что она больше несвободна. Ее захватил этот вихрь, ее посетила эта высокая болезнь. И она уже не распоряжается собой. Ее потеря – это, можно сказать, потеря самой себя и собственной воли распоряжаться собою, своими чувствами.

Удивительно то, что Ахматова храбро ставит в ряд любовь к человеку и любовь к родине, потому что все три героини страдают от любви, но если Рахиль любит Иакова и Мелхола любит Давида, то Лотова жена любит Содом, она любит эти крыши, эти улицы; там тоже присутствует мотив, скажем, счастливой семейной жизни, ей хочется взглянуть «на окна пустые высокого дома, где милому мужу детей родила». Но это выступает как бы в контексте жизни. Для нее мучительна разлука с родным городом, мужа-то она не теряет, вот он идет рядом с ней, и дети их здесь, и они спасены. Казалось бы, все хорошо. Но мучительно расставание с родной землей. И понятно, что для Ахматовой этот мотив странника, изгнанника, мотив потери родной земли оказывается связан с конкретной исторической ситуацией, когда многие и многие друзья и знакомые Ахматовой были вынуждены покинуть Россию, и они понимают, что скорее всего это невозвратно, и им никогда не удастся возвратиться. Поэтому центральной фигурой каждого из этих стихотворений является странник, бродяга, беглец – это мужская ипостась этих стихов. У нас есть женщина-жена, и есть тот, кому она является женою, и это человек странствующий или изгнанник. Иаков, мы с вами это помним, попадает в землю, где живет Лаван, как беглец, потому что он спасается от гнева своего отца и своего брата после того, как они с Ревеккой совершили обман. Рахиль любит изгнанника и беглеца. Лотова жена – она и сама тоже вынуждена покинуть родной город, то есть они – странники бездомные. И Мелхола, когда она смотрит на Давида, она говорит: «бродяга, разбойник, пастух». На самом деле здесь некое наложение разных временных планов, потому что по-настоящему Давид будет бродягой и разбойником уже после брака с Мелхолой, потому что когда ненависть Саула к нему достигнет высокой точки, то он вынужден будет бежать, и она ему поможет бежать, она сделает веревку из простыней и выпустит его из окна своей комнаты для того, чтобы спасти его жизнь.

То есть в любом случае для Ахматовой важно, что возлюбленный лирической героини – это бродяга, изгнанник, беглец, «странник бездомный», как говорит она об Иакове; это человек без родины, без твердой какой-то позиции в жизни, гонимый и несчастный. И тогда получается, что эта женская любовь, любовь жены – это то, что может дать счастье изгнаннику и дать опору в жизни. Хотя мы видим, что этого и не происходит, но это – возможность.

И, наконец, еще один сквозной мотив, который связывает эти три стихотворения, создает из них действительно лирический цикл с единым настроением, с единым смыслом, – это мотив боли, страдания, тревоги. Эти слова, слова этой семантической группы постоянно повторяются на протяжении трех страничек, на которых три этих стихотворения находятся. Иаков увидел Рахиль – «и стало в груди его сердце грустить, болеть как открытая рана». Дальше: «и стонет Лаванова младшая дочь, терзая пушистые косы. Сестру проклинает и Бога хулит, и Ангелу Смерти явиться велит». Это смертная тоска, любовь как открытая рана, сердце тоскует, грустит и стонет. Но в стихотворении о Лотовой жене тоже тревога – «громко жене говорила тревога: не поздно, ты можешь еще посмотреть…» И когда она смотрит – «скованы смертною болью глаза ее больше смотреть не могли». Любовь – это боль, это страдание, прежде всего. И страдание – это непременный признак любви. А что касается Мелхолы, то в этом стихотворении это достигает какого-то предельного напряжения, телесно выражается – «в душе ее скорбь и обида», «бледнее чем мертвая», «рот ее сжат», «в зеленых глазах исступленье». «Наверно, с отравой мне дали питье», – говорит Мелхола, – «и мой помрачается дух». Это – страдание. И это тема чрезвычайно важная, потому что для Ахматовой любовь не могла быть безоблачным пребыванием в райских кущах. Она понимала, что любовь на земле никогда не бывает легкой, никогда не бывает счастливой; она сопряжена со страданием в силу многих причин. И поэтому боль всегда сопровождает любовную тему.

Часть 2

---

Постоянный адрес этого текста: http://grad-petrov.ru/archive.phtml?subj=8&mess=294

М.Михайлова:

 Библейские стихи Анны Ахматовой. Часть 2

Ахматова пытается, и ей это удается, сохранить некую библейскую интонацию в своих стихотворениях. Во-первых, она здесь использует прием, который в Библии, в Синодальном переводе, во всяком случае, используется очень часто, – это анафорическое «и», когда каждая фраза начинается с этого союза «и», который в норме в русском языке не начинает предложение. Мы не можем себе этого позволить, но библейский язык это «и» в начале фразы допускает, и это даже один из признаков библейского строя речи. «И встретил Иаков в долине Рахиль», говорит Ахматова. Или «И праведник шел за посланником Бога»; «И снится Иакову сладостный час»; «И отрок играет безумцу царю». То есть все эти три стихотворения начинаются с «и». Это указывает на библейскую речь, архаичную и особенную.

Кроме того, Ахматова пишет эти свои стихи трехсложником. Если говорить о русских стихотворных размерах, то, скажем, Пушкин очень любил двухсложники, хотя его поэзия, несомненно, весьма богата, разнообразна, он использует разные размеры, виртуозно с ними обращается, но тем не менее Пушкин – это четырехстопный ямб, мы знаем, что это так. Ахматова в данном случае обращается к трехсложнику с ударением на втором слоге в трехсложной стопе: «И отрок играет безумцу царю/ И ночь беспощадную рушит». Эти трехсложные русские размеры обладают торжественным, несколько замедленным звучанием, и это соответствует приподнятой интонации библейского текста.

Как Ахматова обращается с источниками? Во-первых, мы видим, что каждому из трех стихотворений она предпосылает эпиграф, и этот эпиграф указывает на источник – Книга Бытия, Книга Царств. То есть она пытается нам сказать о том, что она будет следовать библейскому тексту. И, с одной стороны, она очень точно и бережно обращается с источником, а, с другой стороны, там есть, конечно, и весьма значимые отступления от оригинала. Какие именно? Первое стихотворение, о Рахили – это книга Бытия, и эта история описана в 29-й главе: «И встал Иаков, и пошел в землю сынов востока, к Лавану, сыну Вафуила Арамеянина, брату Ревекки, матери Иакова и Исава. И увидел: вот, на поле колодезь, и там три стада мелкого скота, лежавшие около него, потому что из того колодезя поили стада. Над устьем колодезя был большой камень. Когда собирались туда все стада, отваливали камень от устья колодезя и поили овец. Потом опять клали камень на свое место, на устье колодезя. Иаков сказал пастухам: братья мои, откуда вы? Они сказали: мы из Харрана. Он сказал им: знаете ли вы Лавана, сына Нахорова? Они сказали: знаем. Он еще сказал им: здравствует ли он? Они сказали: здравствует, и вот Рахиль, дочь его, идет с овцами. И сказал Иаков: вот, дня еще много, не время собирать скот. Напоите овец и подите, пасите. Они сказали: не можем, пока не соберутся все стада, и не отвалят камня от устья колодезя, тогда будем мы поить овец. Еще говорил он с ними, как пришла Рахиль. Когда Иаков увидел Рахиль, дочь Лавана, брата матери своей, то подошел Иаков, отвалил камень от устья колодезя и напоил овец Лавана, брата матери своей. И поцеловал Иаков Рахиль, и возвысил голос свой, и заплакал». И дальше рассказывается о том, как Лаван обманывает Иакова, как аргументирует свой обман. «И сказал Иаков Лавану: дай мне жену мою, потому что мне уже исполнилось время, чтобы войти к ней. Лаван созвал всех людей того места и сделал пир. Вечером же взял Лаван дочь свою Лию и ввел ее к нему, и вошел к ней Иаков. Утром же оказалось, что это Лия. И Иаков сказал Лавану: что ты сделал со мною? Не за Рахиль ли служил я у тебя? Зачем же ты обманул меня?» И тогда Лаван говорит: «В нашем месте так не делают, чтобы младшую выдать прежде старшей; окончи неделю этой, и потом дадим тебе и ту, за службу, которую ты будешь служить у меня еще семь лет других». Ахматова из этого библейского отрывка выбирает в качестве эпиграфа, может быть, действительно, самые яркие слова, где говорится о том, что «Иаков служил за Рахиль семь лет, и показались они ему за несколько дней, потому что он любил ее». И вот мы видим, что важно для Ахматовой то мгновение, когда эта счастливая любовь, оплаченная семью годами трудов, все-таки не состоялась. И вмешивается в нее сребролюбец Лаван – «безжалостной твердой рукою» вводит Лию к Иакову в брачный покой. И Ахматова, как мы видим, детали библейского повествования сохраняет: она рассказывает о первой встрече Иакова и Рахили, где стада, источник, камень у входа в источник, и он отодвигает этот камень, и оттуда льется чистая вода – и мы не можем, кстати сказать, не увидеть здесь некоторое соответствие с тем камнем, который отодвигают от гроба Господня, потому что когда туда идут жены-мироносицы, они тоже думают: кто отвалит нам камень от гроба? То есть Иаков – это герой, он появляется из пустыни, из дальней страны, рукой своей твердой отодвигает камень, поит овец Рахили. И вот эта их первая встреча имеет весьма серьезные последствия, потому что они любят друг друга с первого взгляда. И вот эта удивительное и ужасное мгновение, когда Иаков не понимает, что рядом с ним вовсе не Рахиль – вообще эта ситуация по-человечески даже вряд ли возможна, потому что как же можно не различить в таком случае, когда ты любишь человека, семь лет видишь его каждый день, знаешь его интонации голоса, запах его кожи – как же можно не различить? Но однако это происходит. И вот то, что Ахматова решительно вводит в этот библейский текст, и что в нем, конечно же, изначально отсутствует, это обилие очень тонких деталей: и пейзажных, и психологических. И она изобретает сон Иакова и плач Рахили, то есть как бы достраивает то, о чем библейский текст молчит. Потому что книга Бытия обладает вообще очень сдержанным, очень энергичным стилем, на это не однажды обращали внимание исследователи. Они говорили о том, что там, где Гомер, например, написал бы десятки страниц, книга Бытия дает только несколько фраз. Потому что всякого рода развернутые описания, в том числе и развернутые описания внутреннего состояния героев, их мыслей, их чувствований – ничего этого нет в Библии. И предполагается, что само событие, очерченное такими строгими линиями, настолько ярко и настолько серьезно, что дальше читатель может сам развить тему и понять и увидеть все, что происходит. И вот Ахматова именно это делает. Она рассказывает нам о том, как плачет и рыдает, и смерть зовет несчастная Рахиль, а Иаков в это время видит сладостный сон. Он видит прозрачный источник, видит веселые взоры Рахилиных глаз, слышит ее нежный голос – и единственное, что вносит некоторый тревожный оттенок в его сновидение, это слова Рахили. Она говорит: «Не ты ли меня целовал/ И черной голубкой своей называл?» То есть она его как бы отчасти упрекает в чем-то. Вот он, сон Иакова. У Ахматовой это весьма распространенный мотив в поэзии; она постоянно размышляет о несоответствии мужской и женской чувствительности. Там, где женщина видит массу всяких деталей, и сердце ее разрывается от боли, там мужчина может не увидеть ничего. Вот он спит и видит сладостный сон – а Рахиль в это время, «терзая пушистые косы», призывает ангела смерти. Вот она, трагическая, несостоявшаяся любовь. Еще раз повторю, что мы-то знаем, что потом все как-то устроилось, и все-таки Иаков и Рахиль сочетались браком. Но в стихотворении об этом не сказано ни единого слова. Почему? Потому что Ахматова, как о ней говорил один из ее друзей, была человеком «катастрофического сознания». Она всегда предполагала худшее, и неслучайно она так любит Шекспира, и говорит в своих стихах, что она участвует во всех пяти действиях трагедии. Ей неважно, что потом будет счастливый конец – ей важно, и интересно, и драгоценно показать эту бездну страдания, которая неразрывным образом сопряжена с любовью. Причем страдания именно женского – потому что Иаков видит сладкий сон.

Что касается стихотворения «Лотова жена», здесь тоже эта тема мужского и женского отношения к событиям очень четко прописана, потому что мы видим самого Лота: «И праведник шел за посланником Бога/ Огромный и светлый по черной горе». Фигура монументальная – праведник идет за ангелом, светлый по черной горе, и все у него, действительно, черно-белое, потому что он видит жизнь как-то монолитно, и у него нет сомнений. Если ему сказали, что нужно покинуть Содом, то он покидает его без колебаний и без размышлений. И только Лотова жена совершает этот поступок – она оборачивается назад. Причем можно отметить, что эта ситуация – обернуться назад – чаще всего в библейском богословии рассматривается негативно. Вспомним, как Господь говорит: «Тот, кто взялся за плуг и оборачивается назад, неблагонадежен для Царствия Божия». И чаще всего комментаторы книги Бытия говорят о том, что наказание, постигшее Лотову жену, это наказание за непоследовательность на пути. Уж если тебя ангел призывает в путь, то нужно идти за ним и делать то, что он говорит. Но Ахматова здесь говорит не о измене голосу Божьему, а она говорит о верности в самом высоком смысле слова, потому что этот самый Содом, который для нас является синонимом всяческого падения, разврата и отступления от путей Божьих, для Лотовой жены – это родной город, где она жила, где родились ее дети, где много радостей изведать ей пришлось. И поэтому просто так, не обернувшись, оставить этот город и знать, что он погибнет через несколько часов, может быть, минут под огненным ливнем, она не может. И вот Ахматова как раз говорит о ней совершенно сочувственно, и она понимает, что ее оценка этого поступка Лотовой жены вовсе не очевидна, потому что всю эту мотивацию по поводу того, что женщина оглядывается на любимый город, на свою родную землю, Ахматова изобретает сама, в библейском тексте этого нет. Про Лотову жену сказано всего лишь несколько слов. Это 19-я глава книги Бытия: «Когда взошла заря, Ангелы начали торопить Лота, говоря: встань, возьми жену твою и двух дочерей твоих, которые у тебя, чтобы не погибнуть тебе за беззаконие города. И как он медлил, то мужи эти по милости к нему Господней взяли за руку его, и жену его, и двух дочерей его, и вывели его, и поставили его вне города. Когда же вывели их вон, то один из них сказал: спасай душу свою, не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей. Спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть. Но Лот сказал им: нет, Владыка, вот раб Твой обрел благоволение пред очами Твоими, и велика милость Твоя, которую ты сделал со мною, что спас жизнь мою. Но я не могу спасаться на гору, чтобы не застигла меня беда и мне не умереть». И дальше Ангел спасает Лота, переносит в тот самый город, в который Лот просит его перенести, потому что в горы бежать далеко. «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу, и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и все произрастения земли. Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом». Вот и все. Речь идет все время про Лота, Лот ведет себя, обратим внимание, очень практично – он говорит: нет, в горы бежать не могу, а нельзя ли мне спастись в этом городе, называемом Сигор. То есть Лот лишен этой сентиментальности, ему в голову не придет оборачиваться. А жена Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом. Но почему она оглянулась – об этом книга Бытия нам ничего не говорит. А Ахматова говорит, и говорит о том, что глаза ее не могли смотреть на город, такой прекрасный, который она так любила, обреченный гибели. Именно поэтому она погибает, и дальше Ахматова говорит: «Кто женщину эту оплакивать будет,/ Не меньше ли мнится она из утрат?/ Лишь сердце мое никогда не забудет/ Отдавшую жизнь за единственный взгляд». Ахматова понимает, что ее отношение к этой женщине весьма нетипично. Никто не будет ее оплакивать, и она наименьшей утратой, действительно, представляется. Но для Ахматовой свято это желание обернуться и последний раз посмотреть на родную землю. Мы знаем, что ее отношение к эмиграции было очень двойственным. Она сама не уехала, хотя, несомненно, могла бы это сделать. Она считала, что нельзя оставлять Россию, потому что если все отсюда уедут, то эта земля погибнет. Пока здесь есть хоть какие-то нормальные люди, Россия жива по-настоящему. Но вместе с тем она всегда очень сочувствовала изгнанникам, считала их судьбу горькой и тяжелой, и она понимала, сколь велико это желание обернуться назад. Между прочим, это единственный момент – она говорит: «Лишь сердце мое никогда не забудет/ Отдавшую жизнь за единственный взгляд», это единственный момент в библейских стихах, где прорывается прямой авторский голос, и Ахматова говорит: «я», «я не забуду ее». Потому что все остальные стихотворения, и начало, кстати сказать «Лотовой жены», построены как весьма объективное повествование. И в этом тоже Ахматова сохраняет верность библейскому оригиналу, потому что что книга Бытия, что Первая книга Царств – это очень сдержанное повествование от третьего лица, конечно же, где автор никак себя не обнаруживает, он находится, действительно, на высоте полета птичьего или ангельского, и беспристрастно, очень ясно повествует о событиях. Но Ахматова единственный раз не может себя сдержать и выражает свое отношение прямо и очень явственно.

И, наконец, третье стихотворение этого цикла о Мелхоле, которая полюбила Давида. «Отец Мелхолы, Саул, думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью». Пожалуй, в «Мелхоле» Ахматова наиболее свободно обращается с библейским текстом, потому что те события, о которых рассказывается в «Мелхоле», в Первой книге Царств занимают примерно три главы – 16, 17 и 18 глава. О чем там идет речь? Во-первых, в 16-й главе мы узнаем о том, что царь Саул, подверженный приступам страшной тоски и гнева, ищет спасения в музыке, и ему советуют Давида. Ему говорят, что есть такой замечательный человек, который может замечательно играть на гуслях и петь. «И когда придет на тебя злой дух от Бога», говорят приближенные Саула, «то он, играя рукою своею, будет успокаивать тебя». Таким образом Давид появляется при дворе, поначалу просто как певец, как придворный поэт. Затем он совершает подвиг, о котором у Ахматовой нет ни единого слова, потому что – мы с вами уже обсуждали это – ей нужно, чтобы мужской персонаж был бродягой, изгнанником, странником, но уж никак не народным героем, каким становится Давид после своей победы над Голиафом. Потому что Давид приходит к Саулу как певец, но затем ему приходится вступить в единоборство с Голиафом, он одерживает над ним победу и становится народным героем. И вот тогда Саул начинает его жестоко ненавидеть; он видит в нем соперника, он понимает, что этот юноша может претендовать на царский трон, и именно после этого славного события Саул решается отдать замуж за Давида свою дочь. Причем в книге Царств рассказывается о том, что он хотел женить Давида на старшей своей дочери Мерове, но Давид уклонился и сказал: кто я такой, что жизнь моя в Израиле, если я должен быть зятем царя? То есть Давид сослался на свою незнатность, скромность своего происхождения и отказался от этой чести жениться на царевне Мерове. Но затем Давида полюбила Мелхола, и когда отца об этом известили, то это было приятно ему. Саул подумал: отдам ее за него, и она будет ему сетью. Мы видим, что в книге Царств эти события разнесены друг с другом. Певец Давид вовсе не может быть мужем царевны, а женится он на дочери Саула именно как герой. И именно тогда, когда он становится героем, у Саула возникает необходимость опутать его сетью. Ахматова тему геройского подвига убирает, и у нее получается вот что: «И отрок играет безумцу царю,/ И ночь беспощадную рушит,/ И громко победную кличет зарю,/ И призраки ужаса душит./ И царь благосклонно ему говорит:/ Огонь в тебе, юноша, дивный горит./ И я за такое лекарство/ Отдам тебе дочку и царство». Вот это ситуация сказочная, и в Библии ее нет. Это то, что Ахматова вносит согласно логике уже своего произведения. Ей нужно, чтобы Мелхола была наградой за песню, за дар певца. Что же еще есть здесь такое, чего нет в библейском источнике? Конечно же, там отсутствует тема любовной болезни; и, более того, Мелхола, как она описана в книге Царств, это девушка очень разумная, и мы узнаем потом, как Давид разлюбил Мелхолу. Она ведь обидела его, когда он скакал и плясал перед ковчегом в одной рубашке, сняв верхнее одеяние, царское, тяжелое. И она тогда сказала ему: «Потешил ты преизрядно рабынь твоих и детей рабынь твоих, когда пел и плясал». На что Давид ей ответил, что «пред Господом моим плясать буду», и так будет всегда. То есть эта надменность Мелхолы, ее страдания от несоответствия ее царского сана и ее любви к бродяге, к пастуху, «разбойнику», как она говорит – это, конечно, несомненно есть у Ахматовой и есть в Библии. Потому что эта гордыня Мелхолы соответствует источнику. Но описание любви как болезни, подробности, связанные со страданием, бледностью, исступлением; праматерь Лилит появляется здесь откуда-то, и понятно, что Лилит – это первая жена Адама, это демон пустыни, то есть это метафора всего темного, что скрывает в себе женская природа – все это указует на потустороннюю страсть, которая овладевает несчастной Мелхолой, и она теряет свою свободу. То есть это стихотворение, конечно, о том, как невозможно противиться любви, и это тоже мотив биографический, потому что эти бесконечно сложные взаимоотношения Ахматовой с Шилейко во многом были построены на том, что разумом она понимала, что, может быть, ей будет лучше жить без этого человека. Но сила притяжения его личности была необыкновенно велика, и можно, наверное, предположить, что Мелхола – это тоже некая проекция библейской ситуации на личные обстоятельства Ахматовой.

И таким образом мы видим, что во всех этих трех случаях мы имеем дело с прямым соответствием между персональным опытом поэта, который выступает как читатель Библии в данном случае, и библейским текстом. Оказывается, что действительно, что бы с нами ни происходило, какие бы нас не посещали удивительные вдохновения, все это уже когда-то происходило с другими людьми. Как говорит друг Ахматовой, Мандельштам, «у нашей жизни скудная основа,/ Куда как беден радости язык,/ Вся было встарь, все повторится снова,/ И сладок нам лишь узнаванья миг». И для Ахматовой это тема тоже очень важная. Тема того, что все, что происходит с человеком, имеет свой мифологический, архетипический, можно сказать, образец. Мы не уникальны и не одиноки в своих страданиях и в том, как мы проходим свой жизненный путь. В этом можно найти и печаль, как Мандельштам, потому что «сладок нам лишь узнаванья миг», а вообще все уже было, и нет ничего нового под солнцем. Но в этом есть и утешение, потому что все человечество солидарно в своей боли, в своей любви, в своих радостях, и эта принадлежность к великой древней традиции может человека поддерживать и она может давать, действительно, великую, если не радость, то уж во всяком случае утешение.

И, заканчивая наш сегодняшний разговор, я хочу сказать о том, что этот опыт Ахматовой, опыт внимательного чтения библейского текста для нас может оказаться не то, чтобы поучительным, но вдохновляющим. Она читает Библию не формально, и не уныло, и не по обязательству; но она действительно видит в Библии живую, открытую, очень искреннюю книгу Богочеловеческую. И Господь говорит с нами, и человек свидетельствует о себе. И вот, если бы мы могли читать Библию с такой мудростью, с такой точностью и с таким поэтическим вдохновением, как это делала Ахматова…

---

Иисус Христос как Любовь и Возлюбленный.

(из книги архимандрита Нектария (Мулациотиса)

http://nikeabooks.ru/info/Jesus_Christ_Nektarios_2/

Перевод с греческого языка М.Крючкова и Д.Поспелова.

ГЛАВА III

Место встречи с Возлюбленным души нашей. Чем является Церковь и церковная жизнь для того, кто любит Иисуса

В предыдущей главе мы обратились к свидетельствам святых нашей Церкви и тех, кто возлюбил Иисуса горней Божественной любовью. Мы видели, как возлюбившие Бога говорят о Возлюбленном души своей. Ощутив это дуновение Божественной любви, читатель теперь может уразуметь, почему христианство — это не просто религия, но живой союз Бога и людей, людей и Бога. Это — любовное единение, а такое единение всегда является сокровенным переживанием.

То, что испытывает и переживает влюбленный, может выразить и описать только он один, потому что Божественная любовь является неким опытом, который не передается словами.

Именно в этом контексте мы и попытаемся сейчас истолковать многие стороны православного учения. И поэтому рассматривать их мы будем не сквозь призму некоего сухого и рационалистического свода канонов и не сквозь призму формальных и безличных отношений между человеком и Христом, но устремляя свой взор к духу и сокровенному опыту людей, поистине возлюбивших Бога.

Святой храм для любящих Христа — это земное обиталище их Возлюбленного. Это — некое малое подобие небесного чертога Царя и Жениха Христа. Это — Царствие Небесное на земле, Рай небесный в очах человеческих.

В Раю, где пребывает Иисус, вместе с Ним обитают святые, обитают любящие Его, они делят с Ним райский кров и соцарствуют с Женихом своим.

Для любящих Иисуса средоточием всей жизни является их Возлюбленный: Он необходим им, как воздух. Он есть свет очей их и любовь сердца их. На это указывает то, что христиане помещают в центре святых храмов, которые являются земным обиталищем Иисуса, паникадило — символ милости и любви, но в то же время и источник света. Паникадило есть не что иное, как символ Самого Христа Бога, Источника света, милости и любви, средоточия жизни всех верующих.

На стенах святого храма изображаются возлюбившие Бога, Его святые, друзья и братья Божии. Так символически, земными средствами, верующие пытаются передать то, что на небесах является реальностью — сопребывание Иисуса в горних чертогах вместе с возлюбившими Его людьми.

В это жилище Божие, в Царствие Небесное, всей душой стремятся попасть те, кто любит Иисуса, и для всех в Нем есть место, ибо здесь речь идет не о какой-то человеческой любви, но о Божественном эросе, любви духовной, которая несоизмеримо превосходит плотскую.

Алтарь — это трон Царя Христа, Возлюбленного души нашей. Четыре столпа, поддерживающие купол храма, символизируют четырех Евангелистов, на Благовестии которых вот уже две тысячи лет зиждется истина Христова.

Святой престол символизирует общую трапезу, за которой все вместе мы вкушаем общий Хлеб и пием от общей Чаши, — трапезу, которую уготовляет для нас Хозяин дома и Жених чертога. Кроме того, Святой престол образно являет собой и пустую гробницу, в которую был положен Христос и из которой Он воскрес. Следовательно, Святой престол указывает еще и на смерть нашего Возлюбленного, смерть, которая каждодневно источает жизнь вечную.

Свеча, которую мы берем у входа в храм еще не горящей и которую позже зажигаем от лампады, символизирует нашу душу, живущую во тьме и приемлющую вечный свет от Христа, единственного истинного Света. Символом того же самого является и свеча, которую мы возжигаем на пасхальной утрене от рук священника. Это действие напоминает нам о тьме, в которой мы живем, и нашем вхождении в обитель света.

Таким образом, мы исповедуем, что были мертвы и воскресли, находились во власти смерти и теперь перешли в жизнь. Поэтому во все дни Светлой Седмицы мы говорим друг другу «Христос воскресе», «Со светлой Пасхой Христовой». Слово «Пасха» означает переход от смерти к жизни.

Однако для того чтобы вступить во святой храм, мы сперва поднимаемся по ступеням, находящимся вне его. Подобным же образом, и для того чтобы вступить в подлинное обиталище Иисуса, в Его Царствие, нам надлежит прежде взойти по лестнице добродетелей, как ее описывает святой Иоанн Синаит (Лествичник) в книге «Лествица Добродетелей». Каждая ступень этой лестницы является отдельной добродетелью.

Все, что находится и совершается в храме, суть символы, которые прообразуют брачный чертог Жениха Христа. Ничего в храме не совершается случайно, но все имеет сокровенный высокий смысл.

Возлюбившие Иисуса выбрали самое лучшее, что только могло быть избрано человеком в ту языческую эпоху, для того чтобы в этом мире воплотить Царство Божие, для того чтобы перенести, насколько это возможно, Небесный Рай на землю, дабы уже здесь пребывать вместе со своим Возлюбленным и обитать с Ним под одним кровом.

Святые храмы — это образ Царствия Христова на земле, насколько его способны вместить люди. Храм — это место встречи любящих Христа со своим Возлюбленным.

Если сейчас вы спросите меня, как часто двое влюбленных желают встречаться друг с другом, я отвечу: каждый день. Они желают, если это возможно, видеться и разговаривать друг с другом постоянно, до тех пор пока не станут связаны узами брака и не начнут жить под одним кровом.

Между Христом и любящими Его происходит в точности то же самое. Они с нетерпением ждут того часа и той минуты, когда один посетит другого в его доме. Иисус приходит в дом Своего возлюбленного, когда тот призывает Его. И человек идет в храм, в земной дом своего возлюбленного Иисуса всякий раз, когда Тот его призывает. Именно в этом и состоит смысл церковной жизни.

Если ты безраздельно любишь кого-то, ты желаешь постоянно находиться рядом с ним. Ты часто ходишь к нему, а он к тебе. Ты часами сидишь и беседуешь с ним. Ты делишься с ним своими проблемами и мыслями, открывая ему свое сердце. Разве ты не поступаешь так с людьми, которых любишь?

Если ты с кем-то незнаком или кто-то чужд тебе, то ты, конечно, никогда не пойдешь к нему в дом, а он не пойдет к тебе. Если вы знакомы только формально, то будете лишь изредка обмениваться краткими визитами. С братом или другом твое общение будет более теплым. А если этот человек — подлинная любовь всей твоей жизни, ее смысл и содержание, то может ли когда-нибудь такая любовь перестать?

А для тебя, дорогой читатель, чем является Иисус? На этот вопрос дай себе ответ сам.

Спроси самого себя: как часто вы посещаете друг друга, как часто видитесь и как часто беседуете. И ты сам поймешь, является ли для тебя Иисус чужим, или просто знакомым, или другом и братом, или же Возлюбленным души твоей и единственной любовью всей твоей жизни.

Если Он чужд тебе, то ты, разумеется, не посещаешь Его в Его доме, — то есть, вообще не ведешь никакой церковной жизни — вы не встречаетесь и не беседуете друг с другом. Очевидно и несомненно, что двое чужих людей не имеют никаких общих тем для беседы и тем более не ощущают потребности встречаться, поскольку не знакомы друг с другом.

Итак, по твоим взаимоотношениям с Церковью можно судить о твоих взаимоотношениях со Христом и о том, чем Он для тебя является. Недостаточно просто говорить, что ты любишь Его, ибо это подобно тому, как если бы ты говорил о своей любви к кому-то, при этом совершенно не общаясь с ним. Наша любовь к кому-то каждодневно проявляется в делах. То же самое справедливо и по отношению к Иисусу. Вера и любовь без дел мертвы!.

Для возлюбивших Иисуса святой храм и церковная жизнь не есть нечто чуждое, некий свод формальных правил, обязательных к исполнению. Напротив, это духовная потребность, источаемая их сердцами. Они движимы любовью своих душ в стремлении оказаться вместе со своим возлюбленным Иисусом в Его горних чертогах. То, что движет всеми проявлениями их сущности, есть Божественная любовь. Все их поступки и действия свидетельствуют о том, что они охвачены переживанием этой любви.

Влюбленного, как говорит поговорка, видно издалека. То же самое можно сказать и о любящих Иисуса. Ты замечаешь это по их глазам, чувствуешь в их словах, заключаешь по их делам и поступкам…